Проводы на тот свет
Шрифт:
– Он, - подтвердил Герман Михайлович.
– Убери этого придурка, чтобы не путался под ногами, - распорядился Рэм Спиридонович.
– Будет сделано.
Виолетта с ужасом поняла смысл распоряжения: "уберут" теперь Рому, который не сделал ей ничего плохого, наоборот, следил, чтобы ей доставались хорошие клиенты.
– Все это у вас было в прошлом, - благожелательно произнес Герман Михайлович.
– А сейчас вы замужняя дама, такой и оставайтесь. Потому и сделали все необходимое, чтобы никто не знал, куда и к кому вы... отлучились.
– Ты, сучка, заказала Брагина и Ставрова, этих похоронщиков?
– резко спросил Рэм Спиридонович.
– Нет!
– тут же выкрикнула Виолетта. Именно этого она больше всего боялась - чтобы за неё не взялись друзья расстрелянных в "Вечности" Брагина и Ставрова.
– Сыч!
– крикнул Рэм Спиридонович, и в гостиной тут же возник мордатый парень, который привез Виолетту на дачу.
– Эта потаскушка не желает быть откровенной, ей приспичило трахнуться. Возьми ещё двоих "бычков", уведите её в домик для охраны и отдерите по первому классу. А потом тащите сюда, продолжим беседу...
Он глянул на Виолетту своим тусклым, рыбьим взглядом, без любопытства спросил:
– Троих выдержишь?
Виолетта Петровна жалобно всхлипнула и прохныкала:
– Может быть... Я с юных лет мечтала, чтобы меня хором изнасиловали...
Она провела язычком по губам, придавая им влажный блеск.
– Но зачем такие крайности?
– Ты заказала Ставрова и Брагина? Говори, больше переспрашивать не буду.
– Рэм Спиридонович дал знак своему парню, чтобы тот вышел из комнаты.
– Поверьте, Виолетта Петровна, - вежливо произнес Герман Михайлович. Мы не хотели бы обижать вас. Мы и так все знаем. Но желательно, чтобы вы подтвердили. Может быть, мы окажемся полезны друг другу...
Виолетта задумалась. Во рту у неё пересохло от страха, от грозной опасности и она пробормотала:
– Хоть бы стакан минералки даме предложили...
– Да, та ещё сучка, - произнес Рэм Спиридонович и распорядился:
– Дай ей рюмку коньяка и сок, Герман Михайлович. У некоторых сучек это прочищает извилины.
– Не называйте меня сучкой!
– взмолилась Виолетта Петровна.
– Я просто испуганная насмерть женщина!
– Давай начинай колоться, бедная женщина, - насмешливо сказал Рэм Спиридонович.
– Все скажу, если вы хоть намекнете, зачем вам это нужно. Я ведь не знаю, чего вы хотите. Может, отомстить за Ставрова и Брагина?..
– Это уж нет, - хмуро ответил ей Рэм Спиридонович.
– Нам эти похоронные господа до лампочки.
– Тогда в чем проблема?
– В тебе. Ты у нас путаешься под ногами. А теперь давай рассказывай, только все и до конца. Вижу, изнасилованием тебя, телку раз...ную, не испугаешь... А как ты относишься к электрическому утюгу?
Герман Михайлович поморщился, словно бы сочувствовал Виолетте Петровне. Был он крепким мужиком, мускулистым, чувствовалось, что у него нет лишнего жира и той дряблости, которая выводила из себя Виолетту при виде Благасова в постели.
– Ну что же,..
– пробормотала она. И стала рассказывать-колоться...
Этот план возник у Марата Васильевича Волчихина. Они были в хороших отношениях, Виолетта и Волчихин, хотя, к удивлению Виолетты, Волчихин не делал попыток завалить её в постель. Просто этакие добрые взаимные симпатии на основе общих интересов. Волчихин часто по-свойски жаловался Виолетте, что его шеф - а её муж - придурок, сдвинулся по фазе на покойниках и кладбищах. Его, Волчихина, держит в черном теле, на небольших деньгах определил цепным псом при своем добре. А между прочим, его, Марата Васильевича, в родной "конторе" уже было представили к генералу, и все документы ушли "наверх", но помешали августовские события, когда не только не давали новых званий, но и лишали старых, давно полученных.
Рэм Спиридонович в этом месте исповеди Натальи, откликаясь на какие-то свои мысли, согласно произнес:
– Это точно...
А придурок Благасов не оценил способностей и заслуг его, Волчихина, и будущее было неопределенным. Пляшет Благасов под дудку Брагина и Ставрова, не смеет перечить компаньонам. А у самого наплывы случаются все чаще, его надо в психушку убирать, а не позволять заниматься большим делом.
Волчихин рассказал, что Благасов в полнолуние уезжает на свое кладбище и укладывает на могильные плиты бабенок, такой у сумасшедшего кайф. Алевтину уложил, Марину, какую-то кладбищенскую побирушку...
– Обычный псих, - откликнулся на эту часть рассказа Виолетты Рэм Спиридонович.
– Кому что нравится. Одни любят, чтобы бабы их плетьми хлестали, другие сами женщин обижают, заставляя их трахаться на могилах.
Рэм Спиридонович вдруг завелся, даже его глаза приобрели подвижность:
– Вот сволочь первостатейная!
Виолетта Петровна с облегчением услышала эти слова, ибо они означали, что может она обрести здесь поддержку.
– Волчихину плохо приходилось, - продолжила Виолетта, но и мне не лучше... Он, Благасов, оскорблял и унижал, я для него оставалась шлюхой с Тверской, которую он пустил в свой дом...
Она, конечно, возводила поклеп на Благасова. Просто с некоторых пор она больше его не возбуждала, а её обуревала жажда к любовным приключениям. И ей стало известно - через Волчихина - что Благасов нанял сыщика, чтобы предъявить ей "счет" и попросить вон или, что пугало, просто "заказать" её, денег у него хватит.
– Вот и пришили бы со своим Волчихиным Благасова, - сказал Рэм Спиридонович.
– А дальше что?
– удивилась Виолетта Петровна.
– "Харон" перешел бы в полное распоряжение Брагина и Ставрова, мне - нищенские проценты от неизвестно какой прибыли, Волчихина, которого старики ненавидели, - вон?
– И вы решили?...
– Да!
– поколебавшись и вроде бы смутившись, подтвердила Виолетта Петровна.
– Убрать стариков, чтобы остался один Благасов. А как поступить с Благасовым...
– В психушку его?
– Может быть...
– Самое странное, - уже без принуждения объяснила все до конца Виолетта Петровна, - что у Благасова созрел встречный план. И тоже убрать СтавРова И Брагина, чтобы остаться единовластным хозяином "Харона" и нового коммерческого кладбища.
– Вот так они и стакнулись, - Рэм Спиридонович посмотрел на Виолетту с некоторой долей уважения, - я так думаю, что у вас сейчас идет состязание: кто кого раньше прикончит.