Проводы на тот свет
Шрифт:
Она написала на листке: "Я тебя люблю". И размашисто расписалась.
– Ты Алешенька, ничего не пиши. Не надо лгать, ты меня ещё не любишь... Просто распишись под моей подписью, что прочитал и знаешь...
Она смотрела на него с надеждой: вдруг произнесет и напишет заветное словечко? Алексей молча расписался, спросил: "Контракт на любовь?"
И сказал совсем не то, что она ждала:
– Оленька, это тебе кажется, что ты меня любишь... Конечно, в жизни бывает все, в том числе и пламенная любовь за одну ночь... Но вероятнее иное: я тебя раскрепостил,
– Ты циник, Алексей, - с негодование воскликнула Ольга.
– Конечно, есть во мне и это, но в меру, как у каждого нормального мужика. И в придачу есть ещё кое-какой опыт. Нет, нет, не спрашивай, сколько у меня было, кто и как... Не люблю этого. Просто предлагаю: когда ты с человеком, который тебя очень понравится, ляжешь в постель, ты мне ничего не объясняй, просто на моих глазах разорви этот листок... Я не обижусь, пойму. И останутся между нами только деловые отношения.
Алексей все это говорил спокойно, рассудительно, ибо понимал, что девочка-пташка все равно выберется на волю из своей золоченой клетки, из той жизни, которую построил ей отец, из дома, похоронной фирмы "Харон" от него - старомодного, цепкого, который свое, в том числе и любимую доченьку, никому не отдавал. Пройдет по Москве слух. что юная, очаровательная миллионерша осталась без надзора, и найдется много энергичных молодцов, которые возжелают покорить её. И не устоит наша Оленька, пустится во все тяжкие...
– Алеша, я тебе обещаю...
– Никаких обещаний!
– Тогда я должна тебе рассказать, как получилось, что я... ну, ты понимаешь...
– Не надо, Оленька. Это твоя жизнь, твои подробности.
– Нет, я должна... Хочу рассказать все своему первому мужчине. Понимаешь, мне было десять лет, когда один мальчишка из нашего класса заманил к себе на квартиру. Его родители уехали на дачу... Он повалил меня на ковер и стал стаскивать трусики. Я испугалась и закричала. Он больно ударил меня и сказал, что поколотит, если я не подчинюсь. В общем, он лег на меня, а мне было очень стыдно и страшно, пока он возился со мной. Потом я убежала, но страх и стыд не прошли, мне все годы казалось, что это гадко и отвратительно. Я никогда больше не позволяла затащить себя в пустую квартиру или другую ловушку. И вдруг вчера словно цепи разорвала.
– Обычная история, - сочувственно сказал Алексей.
– Юный маньячок не смог до тебя добраться. Любовь никогда не начинается с насилия.
– Да, да... Он потом изнасиловал одну девочку из нашего класса, его посадили, и он сгинул.
Ольга встала, подошла к нему и неумело, но очень искренне, поцеловала.
– А сейчас... Я правда уже "вчерашняя барышня"?
– Хочешь убедиться?
– Ой, ну конечно же! Мне только стыдно в этом признаться! Если хочешь - пусть будет все!
Алексея заполнила волна нежности - такой она была трогательно беззащитной.
– Оленька, ты представляешь, что несешь? А если забеременеешь?
– Обязательно буду рожать! Мальчишку! Тебе в подарок!
Алексей удрученно вздохнул.
– Нельзя, Ольга! Мы выпили, а на Руси было издавна железное правило-обычай: пеРед тем, как сделать ребенка, не пьют. Это сейчас о нем забыли, потому и рожают сплошь да рядом болезненных, неполноценных.
Ольга завздыхала от полноты чувств:
– Я постараюсь, чтобы тебе и так было хорошо, - тоном опытной женщины пообещала она.
...Когда они, наконец, отпустили друг друга, разжали объятия, она принялась целовать Алексею щеки, волосы, глаза:
– Спасибо, родной... Это было чудесно.
Ольга потом надолго замолчала, лежала с закрытыми глазами, и Алексею даже показалось, что задремала. Но Ольга вдруг сказала, спокойно, убежденно:
– Прошлого больше нет. А будущее - не знаю...
– Выше носик, девочка, - подбодрил её Алексей.
– А то рискуешь стать со своими похоронными и прочими миражами... кладбищенской феей. Нет, не так. Ты красивая, поэтому - Феей печального образа.
– Я и в самом деле красивая?
Алексей положил её головку себе на плечо и поцеловал волосы. Она рукой гладила его грудь и вдруг ладошка её замерла.
– Это что?
Ольга приподнялась. стала рассматривать шрам слева от сердца.
– А-а, ерунда. Всего лишь следы былых авантюр.
– Тебя могли убить? И я бы тогда тебя не встретила?
– Судьба распорядилась правильно. Девочка, не кажется ли тебе, что мы несколько увлеклись интимом? Прекращаем... употреблять. Я пообещал найти убийц твоего отца. И я их разыщу. Двай-ка, миленькая, трезветь...
Приюты вечной печали
Но "трезветь" Алексею пришлось ещё почти неделю. Он, коне чно, больше не пил без меры - так, рюмку-другую. Ольга по утрам просыпалась успокоенная и умиротворенная. Уезжала. А вечером объявлялась снова с сумкой, набитой продуктами и бутылками, смотрела на него печальным взглядом своих ошеломляющих чистотой глазенок.
– Ты меня, конечно, осуждаешь, - извиняюще лепетала она, - но я одна там, в огромной квартире, не могу.
– Привидения?
– иронизировал Алексей.
– И они... Но ещё кто-то постоянно звонит, дышит в трубку, а потом, услышав меня, вешает ее... И ещё мне кажется, что за мною кто-то следит. Ехала к тебе - машина увязалась.
– Показалось тебе, девочка, - успокаивал её Алексей.
– Ну да... Синяя "девятка" шла сзади от моего дома до твоего двора.
Алексею казалось, что все это она придумывает, чтобы оправдать свои нежданные появления.
Так прошло несколько дней: утром Алексей бережно, но настойчиво вынимал Ольгу из постели, полоскал в душе, они пили кофе, и она отправлялась домой. Он бежал на работу, старался не попадать на глаза начальству, ибо помнил, что его практически изгнали из еженедельника. А вечером Ольга возникала снова, просила:
– Не гони меня, Алешенька... Кроме тебя у меня никого родных нет.
Ее отец и мама были детдомовцами, сиротами. Несколько лет назад маму быстро сжег рак, а отца вот убили...