Прозрение. Том 1
Шрифт:
Я проскочил под брюхом автопогрузчика, обогнул грузовик и услышал, как где-то забухала горнодобывающая машина.
Метнулся туда. Зачем? А куда ещё-то?
Вообще, нас учили, что проще всего погибнуть как раз вот так — глупо и бесславно. Растерявшись и заметавшись в незнакомом пространстве. Я читал про одного ветерана, без единой царапины прошедшего войну с хаттами и случайно раздавленного глюканувшим автопогрузчиком.
Лучше бы знать, куда ты бежишь. Но я не знал. Всё, что сумел на бегу, в этом своём полуоглушённом состоянии — «качнуть»
Представь рваную рану кратера, голые склоны с начинающейся на приличной высоте бородой зелени. Сгрудившиеся машины. Кругом снуют вооруженные бандиты с мешками или без, которые ещё не поняли, что происходит, но секунд через пять поймут…
И я бегу, никого не трогая, чтобы найти хоть какой-то путь к спасению за эти длинные пять секунд.
Я без оружия (если не считать изъятый у первого бандита Си-12, но какое же это, к Хэду, оружие?), без пожалованного мне полицейского кителя, в грязной измятой футболке, и меня не очень-то принимают за чужого.
Маятник несётся впереди меня, разгоняя события и зевак. Я вижу «коридор», но не знаю, куда бегу.
Секунды тянутся.
Второй бандит истошно орёт сзади. Скоро он добьётся понимания, и таггеры начнут стрелять. Четыре, три, два…
Где-то рядом зашумела вода. Я увидел промоину в скале, которую раньше скрывал от меня транспорт, и уловил визг дробящегося камня.
Мелькнула мысль: «Вдруг там не просто карьер, а подземная река?..» И я понёсся в дыру.
В лицо дохнуло холодом. Хэд! Это был всё-таки вход в карьер.
Навстречу валили обременённые мешками мужики. Они крыли меня на всех языках, ещё не понимая в полутьме пещеры, что за кретин прёт поперёк течения.
Сзади раздались выстрелы. Посыпались камни. Встречные тоже начали бросать мешки, хватаясь за оружие.
Я выдернул у одного особо сообразительного фирер и врезал ему же между глаз коротким литым прикладом. Двое менее сообразительных оружие достать не успели и получили залп в упор.
А туннель всё расширялся. Таггеры прилично подгрызли скалу.
Впереди возникла тёмная урчащая глыба горнодобывающей машины. Возле нее возилось с десяток бандитов, и я свернул с нахоженной дороги в какую-то дыру.
Я всё ещё на что-то надеялся.
Холод усилился, ноги стали скользить, несмотря на каменную крошку: кругом был лёд! Куда я бегу, хоть чья-то мать знает?
Поворот, ещё… Меня пытается догнать визг кумулятивного заряда, коридор отзывается камнепадом. Что же так холодно-то?
Сворачиваю последний раз, и обширный грот вдруг распахивается передо мной зубастой пастью — обледеневшей и необъятной. Потому что за пастью следует обрыв — сужающееся горло ручья, когда-то извергавшегося здесь водопадом в бездну.
Валуны у края обледеневшей пропасти могут укрыть меня, и я бросаюсь к ним.
Мне
Стены грота закашляли огнём, я покатился вниз и влетел головой в булыжник.
Отключился я вряд ли больше, чем на пару минут. Бок горел, но руки намертво вцепились в камень, и даже беспамятство не сумело оторвать меня и утащить в обледеневшую яму провала.
Теперь я понял, куда угодил. Это было старое русло реки. Таггеры отвели воду, чтобы беспрепятственно рыться, но, видно, именно вода не давала гроту обледенеть, и теперь стены медленно обрастали грязной скользкой коркой.
Я лежал, вцепившись в камень, и меня тянуло вниз.
Бок начал неметь, и это было плохо. Импульсный не мог так обжечь. Чем же меня зацепило? Ну не яд же?
Но сердце стукнуло: я хорошо знал цену холодной, неожиданно подступающей слабости.
Если не яд, то внутреннее кровотечение. Возможно, с повреждением всего, что у меня в правом боку. Когда-то наступит и шок, значит — выползать надо сейчас, пока ещё болит.
Я пытался подтянуться, но руки не слушались. Проклятая рука со свежевыращенным суставом! Что б ее, эту имперскую медицину!
Закрыл глаза и задышал, успокаиваясь и сосредотачиваясь. Обледеневшее русло реки гигантским слаломом, с камнями и порогами тянуло вниз. Разжать пальцы означало разбиться насмерть или вроде того.
Где-то рядом галдели таггеры, опасаясь спускаться за мной. Видимо, спорили вытянуть или добить издали. Я разобрал знакомый визг второго бандита, но не слова.
Силы кончались, и в глазах постепенно темнело.
А потом я оглох, потому что грохот стены пещеры отразили многократно. Руки почему-то не разжались даже когда кто-то ухватил меня за шиворот и потянул вверх.
Я не заорал, но только потому, что просто не способен орать от боли, такая вот скотина уродилась. Разве что звук, вроде шипения, пробился таки между зубов…
— Живой? — спросил Колин, втаскивая меня за огромный камень прямо перед обрывом. Он ощупал рану. — Больно?
Больно уже не было.
Слушая его шепот, я понял, что он был почти рядом, когда я спасался бегством по каменистому дну кратера. Нашёл бы он меня, если бы я не выбрался сам? Не знаю. Нюх у него звериный, может, и нашёл бы. Мне не хватило терпения совсем чуть-чуть.
Заставил себя приподнять голову. У входа в грот окапывались таггеры.
— Сколько их?
— Не твоя проблема, — отозвался Дьюп.
На шее у него висел АКОС-435, его ещё называют «зверёк», страшная хреновина, с виду похожая на ракетницу. (Действие таггеры как раз оценивали, но издалека, а мы были укрыты за камнем. Пока укрыты).
— Вот так больно? — Колин надавил куда-то, и я ничего не смог ответить. — Потерпи, сейчас всё пройдёт, — он потащил меня, а я всё никак не терял сознания.