Прячьтесь! Будет ограбление!
Шрифт:
– Ну как всегда, – обреченно вздохнул Шутов и, вместе с другом схватившись за торчащие из дырки ноги, попытался протолкнуть Гошу в туннель.
Однако сколько бы они ни возились, все было безрезультатно – Покровский застрял капитально.
– Толкайте сильней... – руководил шепотом с другой стороны забора Гоша. – Так... сильнее. Нет-нет, легче. Толкайте левую ногу. Нет, стойте! Больно!..
Провозившись минут пять, но так и не добившись спеха, запыхавшиеся Глебов с Шутовым уселись на край канавы и уставились на торчащие ноги.
– Вот боров, – раздраженно пробормотал Сергей.
– Слушай, Серега, я тут подумал. А что за собака могла вырыть такую здоровенную нору?
– Эй-эй-эй! – донесся из-за забора взволнованный голос Покровского. Его ноги задергались. – Парни, тащите меня обратно! Быстро! Парни! Эй-эй! Фу, отойди от меня, чудовище!..
В следующий миг ноги втянулись в туннель. Словно бы Гошу засосало внутрь вакуумом.
Тупо уставившись на дыру, из которой мгновение назад торчали ноги друга, Глебов ответил:
– Ну... вряд ли подкоп прорыла такса.
Переглянувшись, друзья кинулись на колени и оба попытались заглянуть в туннель, из которого не доносилось ни звука.
– Где он? – шепотом спросил Глебов. – И почему так тихо?
– Наверное, блоховоз уже прикончил его.
Из туннеля донеслись сдавленные смешки. Прозвучал голос веселящегося Покровского:
– Ну хватит-хватит. Щекотно же. – Едва-видимый в темноте просвет заслонил силуэт головы в маске. – Эй, парни, давайте сюда.
Когда друзья один за другим без каких-либо проблем проползли по подкопу, их ожидала странная и довольно жуткая картина – похохатывая, сидя на корточках, Покровский чесал пузо валяющемуся на спине белому волкодаву устрашающей внешности и габаритов, сравнимых с годовалым бычком.
– Хороший пес, хороший мальчик, – проворковал Гоша, отчего пес зажмурился от удовольствия.
С опаской покосившись на собаку, одним укусом способную легко оторвать человеку руку, Шутов пробормотал:
– Такой здоровый и бесполезный пес. Прямо как Гоша.
– Слышь ты, очкастый дистрофик... Достал, да?
Пригибаясь, троица бежала по аккуратному дворику к коттеджу, когда нога Глебова внезапно провалилась в невесть откуда взявшуюся в идеально-гладкой поверхности газона ямку. Рухнув на травку и едва не распоров себе живот загнутым концом фомки, Сергей ошарашенно пробормотал:
– Что за прикол? Откуда здесь яма?
– Это ловушка для воров, – предположил, помогая подняться другу, Шутов.
– Какая нафиг ловушка для воров?
– Ну, типа волчьей ямы.
– Слушай, Антоша, почему из всех возможных объяснений, ты всегда выбираешь самое безумное?
– Это признак настоящего сценариста. Любой творец обязан мыслить нестандартно.
– Но ты мыслишь как-то подозрительно нестандартно. Может, ты инопланетянин?
– Не смешно, – кинул Шутов.
– Разве? Гоша вот четыре года скрывал свою ориентацию. Вдруг и у тебя есть какая-нибудь тайна? Невротик, боишься вида крови, а сам при этом работаешь в морге. Как так?
– Я ничего не скрывал, – обиделся Покровский, рядом с которым крутилась собака. – Я абсолютно нормальный парень.
– Нормальные парни не занимаются балетом и не позируют для журналов в стрингах и с розой в зубах, – парировал Глебов и продолжил с Шутовым: – Так что, Антоша, чего я о тебе не знаю? Может, ты сбежал из дурки?
Голубые глаза за стеклами очков, торчавшими из вырезов маски, забегали по газону.
– Ну... э-э-э...
– Так-так-так, – ухмыльнулся Глебов. – Сегодня прям ночь откровений.
– Да, я лежал в психушке. Всего несколько дней, – нехотя признался Шутов. – Но я оттуда не сбегал. Меня положили в нее по ошибке. Просто в школе все сдавали дурацкий психологический тест, просили нарисовать какую-нибудь хрень... и я нарисовал милого монстрика из хентая, нашу классную, нескольких быдланов-одноклассников и Дед Мороза, которых этот монстр... ну, вы понимаете. Получилось прикольно, только психолог не оценила, и за мной приехали санитары. Эта дура решила, что я маньяк-социопат.
– О как же она была права, – язвительно заметил Глебов.
– Только один вопрос, – произнес Покровский. – Дед Мороз-то тебя чем обидел?
– Да козел он, – буркнул Антон. – Обещал подогнать РПГ и обманул.
Посмеявшись над, как им казалось, шуткой, парни продолжили путь к коттеджу. Достигнув его, они, согнувшись, пробрались вдоль стены, завернули за угол и оказались перед гранитным постаментом крыльца.
Чуть приподнявшись, Глебов заглянул в окно и, никого не увидев в абсолютно темной прихожей, вогнал конец фомки под стеклопакет, готовясь отжать его.
– Серега! – прошипел Покровский. Он стоял приоткрыв входную дверь, из замочной скважины которой торчал ключ. – Здесь открыто!
– Прикольно, – усмехнулся Шутов. – Это дядька что, вообще никого не боится?
Вытерев о коврик ноги, войдя в прихожую и осторожно прикрыв за собой дверь, троица очутилась в абсолютной тьме. Не было видно ни зги.
– У кого фонарик? – шепотом спросил Глебов.
– У тебя, – донесся голос Шутова. – Или у Гоши.