Пряди о Боре Законнике
Шрифт:
— Меня… послали…
— Кто? — сакс прижался ещё ближе.
— Друзья…
— Слышишь, друг! Или говори прямо, как есть, или сейчас отправишься в чистилище.
— Кое-кто хочет с вами встретиться… и поговорить. Приходите в Меннесфольге, людскую слободку, в гостевой дом.
— Мне это не интересно.
— Зря… вы зря так говорите.
Братья Вороны жарко зашептали мне, что им хотелось бы сейчас «поесть». Лишь их здравомыслящая сестрица сообщила, что незнакомец не опасен.
Его глаза выражали испуг. Я отвёл сакс в сторону и рывком заставил человека
— Что такого интересного ожидает меня в гостевом доме?
— Мне велено передать только это. Более мне ничего не известно.
— И кого же там искать? Кто пославший тебя?
— Алексей Головнин, повытчик Посольского Приказа.
Этого человека я не знал. Но то, что именно он ищет встречи со мной, немного настораживало.
Незнакомец, заметив мою растерянность, попятился назад и уже через несколько секунд скорым шагом скрылся за углом.
— Ушёл, — недовольно просипел Неистовый. — Совсем ушёл…
— А ну тихо! — рассерженно рявкнул я. — Чего раскаркались?
— Есть хочется, хозяин, — вставил своё слово фальшион.
— Потерпите! Кстати, отчего вдруг вы «проснулись»? Молчали ведь с той самой минуты, как я доставил «слезу джунов» в лагерь к Папанам.
— Ты, хозяин, с каждым днём становишься сильнее, — сообщила Лютая. — Потому снова смог нас услышать. И уже без всяких магических штучек.
Сразу скажу, что весь этот разговор происходил лишь внутри моей головы. Вслух я не произнёс ни слова, продолжая стоять с обнажённым саксом посреди улочки.
— Знаешь, хозяин, — начал последний, — мы будем с тобой до тех пор, пока ты поишь и кормишь нас.
— Это угроза?
— Нет… Печально то, что наше Гнездо не полное…
— Ты говоришь о вашем старшем брате? Как там его звали?
— Да, о нём, о Яростном, — ответила Лютая. — Но он вернётся.
Прозвучало это тоже, как угроза.
— А когда это произойдёт, — подхватил сакс Неистовый, — настанут перемены.
— Перемены? Для кого? — но клинки вдруг молчали. — Я не пойму, что будет потом?
— Придёт другой хозяин…
Больше Вороны ничего не сказали.
Я убрал клинок в ножны и отправился в Меннесфольге.
13
На небольшом участке Сккьёрфборха, в котором разрешалось проживание людей и эльфов, находился гостевой дом, и небольшой трактир под названием «Тихая Гавань».
К слову говоря, живя среди гибберлингов уже немало времени, мне, наконец-то, стало понятна «вина» Первосвета. Когда мы с ним прибыли в Новоград, то на следующий день я нашёл его полупьяным в чужом квартале. И причём это был квартал гибберлингов. А для них ночевать в своём, так сказать, доме с представителем чужой расы — худшего оскорбления нет. Мне думается, что все остальные кварталы столичные гибберлинги считали своеобразным Меннесфольге. Потому-то они и глядели на рослого гиганта с таким недовольством.
В этой части города я никогда не был. Во-первых, мне дозволялось жить среди гибберлингов. А, во-вторых, занятый их делами, я всё больше времени проводил вне города.
Пару раз, конечно, проходил мимо слободки. Но при этом меня сюда даже не тянуло.
У дверей гостиного дома толпилось несколько человек, явно из разряда купцов. Я проследовал мимо них и зашёл в комнату с низким грязным потолком. Откуда-то появилась женщина средних лет и несколько грубо заявила, что свободных мест нет.
— Совсем? — усмехнулся я.
— Совсем… Но если хотите, могу замолвить словечко перед хозяином, и вам разрешат переночевать в сарае.
— В сарае?
— Угу… если хотите.
— И что для этого надо?
Но ответить женщине не дали. Из глубины дома появилась плотная фигура какого-то человека.
Он властным жестом приказал следовать за ним. Мы поднялись наверх и приблизились к одной из дверей.
— Прошу, — пробасил незнакомец. — Вас ждут.
Тут он широко распахнул дверь, за которой я увидел средних размеров комнату. Внутри за небольшим столом сидел чернобородый человечек, одетый в длинный стёганный камзол тёмно-зелёного цвета. Он деловито водил пером по бумаге, и при этом даже не поднимал на меня глаз.
Я вошёл и услышал, как захлопнулась позади дверь. В голове тут же мелькнула мысль о том, что я зря с собой таскаю в походной котомке и рубин, и «слезу джунов». А тут ещё Вороны подозрительно зашептались.
— Присаживайтесь, господин Бор Головорез, — сухо сказал человек за столом.
Судя по всему, он и был тем самым повытчиком Алексеем Головниным.
— Хозяин, — промурлыкала Лютая, — там кто-то прячется.
Кошкодёр указывала на маленькую дверку слева. Выходило так, что если бы я присел напротив Головнина, то обнажил бы свой тыл. Хороший мастер ножа, смог бы без проблем подкрасться сзади и перерезать мне горло.
— Пусть он выйдет! — проговорил я, укладывая руку на эфес фальшиона, на что то, радостно мурлыкнул.
— Он? — повытчик отложил перо и кинул косой взгляд на дверку. — Чего вы решили, что там кто-то есть?
Я молчал, пристально глядя на Головнина.
— Хорошо… пусть он выходит, — тут повытчик отчего-то улыбнулся.
Дверка тихо-тихо скрипнула, и в комнату вошёл невысокий человек, закутанный в белый плащ. Секунда-другая, и я понял, что это женщина.
Коротенькая косичка… Из-за неё я сразу и не понял пол входящего человека. Тёмные глаза, широкие скулы, полные губы… да ещё и другие черты указывали на то, что она была из зуреньцев. Несмотря на все ухищрения, мне в глаза всё же бросились символы Церкви Света на её одежде.
Паладин… да-да, она была паладином.
— Может, вы все присядете? — спросил Головнин.
Мы почти одновременно с незнакомкой подошли к столу и сели. Женщина выбрала такое место, чтобы быть лицом к нам обоим. Я кинул взгляд книзу и заметил на её поясе каргаллаский клинок.
— Я вас слушаю.
Мой голос вывел из некоторого оцепенения женщину. Она сощурилась и поглядела на повытчика.
— Думаю, вы догадываетесь, кто я такой, — начал тот. И не дожидаясь ответа, продолжил: — Мы же знаем и о вас немало интересного.