Прямо сейчас
Шрифт:
– Поэтому можно откупиться, да?
– Да.
– Ну, вот видишь, это же удобно. Дал денег – и вопрос решен. А то бы пришлось тащиться в суд, потом в банк и платить штраф. А может, и права бы еще отняли. А ты всего-то свернул не там, причем при хорошей видимости, не создавал никому головной боли. Правильно?
– Правильно, – согласился бородач.
– Так, значит, коррупция – это нормально. Это очень хорошо. Это полезно для жизни, – с торжествующим видом подытожил вертлявый. – Ты спокойно и, главное, быстро, не теряя кучу времени, решил проблему. Что тут плохого? Зачем нужно это искоренять? Это же не жизнь будет, а мучение, если нельзя по-свойски всякие вопросы решать. Ну, что, скажешь, я не прав?
– Но это – другое, чем то, что творится наверху. Они там ведут дела так,
– Вообще-то, это глупо – покупать себе отпущение грехов у священника. Потому что грехи отпускает бог. Если он есть. И если веришь в него. С какой, вообще говоря, стати нужно соглашаться с тем, что попы, такие же люди, как и остальные, объявляют себя уполномоченными посредниками между божеством и всеми прочими?
– Не будем отвлекаться на моральные моменты, погоди.
– Это ты на них отвлекся.
– Ок. Я. Поговорим про материальное. Так вот, когда гражданин сует бабки гаишнику, или бутылку врачу, или учителю, который учит его ребенка, то он покупает вполне определенную услугу. То есть за этим действием стоит укорененная в обществе процедура обмена материальными ценностями. Ну и моральными. Моральные ценности – они тоже материальны. Потому что в душевном равновесии человек может нормально работать, например, и зарабатывать те же деньги. А когда у него тоска на душе, ему ничего делать не хочется. Короче, тут на нижнем уровне идет равноценный обмен. А взятки в верхних, в элитных слоях общества, ну скажем, когда дают десятки и сотни миллионов за право построить жилой дом в хорошем районе Москвы, – это тоже обмен, но одновременно и воровство. Эти бабки воруются у всего остального общества, потому что возрастает цена на жилье. Очень сильно возрастает. Растет цена на жизнь. Поэтому как раз, когда особенно сильный вой в народе поднимается насчет взяточничества, так сразу какой-нибудь министр или премьер-министр начинает разводить тары-бары насчет того, что пора покончить со взятками среди врачей и учителей. Эти ребята, которые наверху, специально смешивают два совершенно разных вида обмена ценностями, чтобы свалить с больной головы на здоровую. Хотя дураку понятно, что если государство и готово по-настоящему побороться с неофициальными выплатами учителям или врачам, то только для того, чтобы сделать эти платы официальными и чтобы брать с них свою долю – налоги. То есть чтобы еще пограбить простых людей, а совсем не для справедливости.
– Хоть что мне говори, но ты не прав, потому что ты ленив. И я уже объяснял, почему я так думаю.
– Ну и ради бога. А мое мнение, что это ты неправ. И еще мое мнение: это вот такие, как ты, как раз ленивы. И трусливы, – Бородач пошел в контратаку. – Людям вроде тебя в лом на митинги ходить и что-то требовать. Лень раньше вас родилась. Ну либо вы боитесь последствий. Поэтому и начинаются такие вот разговоры про то, что якобы это мы, которые ходим на митинги, ничего не понимаем, мы трусим, видите ли. Это называется мерить других по себе.
Плясун, а иногда и бородач, время от времени взглядывали на Данилу, не то чтобы прямо приглашая его к разговору, но как бы давая понять, что они вежливые и открытые люди и не будут против, если в дискуссию вступят свежие силы. Однако Данила всякий раз отводил свой взгляд в сторону. Не потому, что ему нечего было сказать, например, насчет коррупции, а потому, что он опасался, что плясун вернется к теме предпринимательства и начнет расспрашивать и его, Данилу, не предприниматель ли он. Данила словно наперед слышал, как вертлявый заявит: «Ах, вот как, и ты тоже боишься и ленишься? Нет, не боишься? И не ленишься? А тогда в чем дело? Почему не начнешь свой бизнес?». Данила не хотел, чтобы кто-то задавал ему подобные вопросы.
Между тем, вертлявый и в самом деле вернул разговор в прежнюю колею.
– Ладно, тогда у меня есть вопрос. – сказал он бородачу. – Ты думал, почему ты, или такие как ты, почему вы отделяете свои мелкие взятки от взяток, которые крутятся наверху? Я вот, например, про это думал. И тут, мне кажется, все просто. Если бы ты был богатым, ты бы просто давал большие взятки за большие привилегии и не парился бы. Но ты боишься и ленишься стать богачом. Ты хочешь продолжать таскаться на работу с девяти до шести, но при этом хочешь, чтобы у тебя была большая зарплата, потом большая пенсия и чтобы тебе, грубо говоря, начальство все устроило. А какого рожна? Кто тебе все это должен?
– Я плачу налоги и имею право, чтобы государство за мои деньги устроило мне порядочную жизнь. Какого рожна я должен становиться бизнесменом? Я профессионал в своей области, мне нравится заниматься тем, чем я занимаюсь.
– И чем, если не секрет? – спросил плясун.
– Я занимаюсь рекламой, – ответил бородач, а Данила отметил про себя, что эти двое не приятели, раз не знают, кто чем в жизни занимается. «Клево все-таки, что незнакомые люди могут вот так, ни с того ни с сего, поболтать друг с другом, – подумал Данила. – И не про погоду, а про какие-то важные вещи». Сам Данила вряд ли бы заговорил с незнакомцем.
– Ну да, ты хочешь быть офисным планктоном, а жить собираешься, как кит, – сказал плясун. – Без обид, мы просто рассуждаем, но так не бывает.
– Бывает. Я не хочу жить, как кит, но просто как средняя рыба – имею право. На Западе же так бывает.
– Так и знал, что про Запад начнется. Ну тогда тоже все просто: поезжай в какой-нибудь, не знаю, Лондон, Париж, Нью-Йорк. Там уже все устроено.
– А может, я не хочу туда. Хочу, чтобы в Москве было, как там.
– В Москве так не может быть.
– Почему?
– Потому что. Раз этого сейчас нет, то и не может быть.
– Но все же – почему? Ты не отвечаешь на вопрос.
– В Лондоне лом для уборки улиц не требуется, а здесь без него зимой не обойдешься. У нас лед вдоль дороги вот такой нарастает, – плясун показал ладонями толщину льда.
– Да-а. То есть ты считаешь, что это нормальный уровень подхода, – Бородач был явно разочарован. – Причем здесь погода? В Швеции тоже холодно. В Норвегии, в Финляндии холодно.
– Погода – это просто для иллюстрации. Я хочу этим сказать, что там живут по уму, потому что у них была другая история. До них Мамай не добрался. А до нас он добрался. Поэтому у нас другой менталитет. А у них – другой. А вы все трусите и ленитесь. Вы в этом не виноваты, просто это так, а не иначе. Но что хуже – вы не понимаете, что пока у вас нет именно своего бизнеса, нет притока денег вне зависимости от какого-то дяди, от государства, вас никто слушать не станет. Вы ничего не измените. А если измените, то только при помощи революции, когда быдло вслед за вами тоже начнет мычать про свои права, про хорошую зарплату и про хорошую пенсию. Но быдло уже не будет с плакатиками на митинги ходить. Оно возьмет свой лом и вместо, чтоб лед с тротуара отбивать, как ему полагается, пойдет машины крушить, которые припаркованы около этого тротуара. Вот и все к чему приведут ваши ленивые и трусливые митинги.
– Да ну на фиг, – флегматично сказал бородач. – Я по-другому на это смотрю. Лично я никого не подбиваю по машинам ломом колотить. Я просто квалифицированный специалист своего дела, я работаю, я создаю прибавочную стоимость в этом обществе и хочу, чтобы меня в этом обществе уважали – во всех смыслах. И я людей быдлом не называю.
– Не называешь, но думаешь про них так. Потому что они голосуют на выборах не так, как тебе хочется. А ты пытаешься навязать большинству свои приоритеты. Но ты пойми, они – другие. Ты хочешь изменений, а они не хотят. Ну не хотят! Ну и не лезь ты к ним со своими идеями, занимайся свой жизнью. Тебе надо, а им не на-до. Потому что они быки тупорылые, и их это устраивает.