Прятки по-взрослому. Выживает умнейший
Шрифт:
Все это время он ни на секунду не выпускал из поля зрения того – третьего. Но третий не выдавал своего интереса к беседе, так же стоял в тени и непрерывно щелкал семечки. Слушал. Анализировал.
– Я не мент, – жестко сказал Глебов, – и не журналист. У меня тут свои интересы и вам о них знать не обязательно, – он вытянул руку с револьвером из-под пакета и взвел курок.
– Давайте расстанемся по-хорошему. Как говорилось в одной старой песне: мы странно встретились и странно разойдемся…
Вид оружия произвел на собеседников неожиданное действие. Показалось, что они даже повеселели!
Оба уже открыто оглянулись на молчаливого любителя семечек, явно ожидая указаний. Тот вздохнул и сделал шаг вперед:
– Не мент. Ясно. И скорее всего не журналист – журналисты со стволами не ходят. Кто ты – человек-загадка? Пойми же, теперь нам обязательно надо правду выяснить. Может, тебя Михай послал…. Или ты киллер? Видишь, за одну секунду сколько вопросов нарисовалось. А если хорошо подумать – их еще больше будет!
– Если хорошо подумать – лучше всего меня отпустить, – улыбнулся Глебов, – я без куртки, замерз уже. В ваши игры не играю, так что давайте прощаться.
Меня с работы выгонят, – возразил любитель семечек, – за профнепригодность. Так что лучше сам иди, а то тебя ребята… уговорят.
Оружия у всех троих явно с собой не было. Полковник Кольт снова оказался прав…
Верно истолковав слова начальства, парни неохотно сделали шаг навстречу Андрею. Тот не колеблясь, вытянул руку в сторону ближайшего и нажал на спуск. Револьвер выстрелил так громко, что у Глебова зазвенело в ушах. Работает машинка!
Подошедший ближе удивленно посмотрел на Андрея, потом на начальника и медленно сел на мостовую, зажав ногу ладонями.
– Блин, больно, – грустно сказал он.
– Если кто не в курсе, – в глубине души ликуя, сказал Глебов, – в Нагане семь патронов. Осталось шесть. Вас трое – по два на каждого. Может, все-таки разойдемся?
Любитель семечек смирился с поражением:
– Ты же понимаешь, что теперь мы тебя искать начнем со всем прилежанием?
– Что ж делать? Ищите. Раз, два, три, четыре, пять, будете меня искать…. Понял, ага.
– Слышь, Боцман, – тоскливо сказал раненый, – кровь-то утекает…. Прямо струей хлещет. К врачу мне надо быстрее. А то помру и этому, – он перевел взгляд на Андрея, – туристу должок не верну.
Глебов не стал дожидаться финала, повернулся и зашагал в темноту спящего города. Никто за ним не погнался.
Он шел по ночной улице посередине мостовой. Информация о студенте как-то отошла на второй план. Сейчас его распирало совсем другое ощущение – он впервые в жизни стрелял в человека! И попал…. И ему не было совестно. Напротив – он ликовал!
Глебов шел, сворачивая в переулки потемнее. Пистолет как-то сам собой оказался сзади за ремнем, давил на спину, но Андрей только улыбался этому неудобству.
Надев плащ, он выбросил пустой пакет и ускорил шаг, стремясь быстрее добраться до другого тайника, в котором лежали остальные вещи. Город скоро начнет просыпаться, но Глебов честно заработал спокойный сон – он знал убийцу. Вот и будет спать, сколько пожелает. Уютное ложе из бумажных кип ждет…
Он свернул за очередной угол и едва не столкнулся с парой постовых полицейскийов – общим весом под два центнера. Едва ли не четвертая часть наряда агрессивно помахивала дубинкой. Обладатель остальных килограммов темнел в стороне бесформенной громадой. Резко пахнуло перегаром.
– Мужик, это ты здесь кричал? – спросил худощавый полицейский.
Глебов растерялся:
– Нет, не я…. А разве кто-то кричал? Я не слышал.
Худощавый нахмурился:
– Хочешь сказать, что я вру?!
Андрей подумал и решил с властью не ссориться.
– Да нет, просто я ничего не слышал.
– А ты чего по ночам по городу шляешься?
– Из гаража иду. Машину ставил.
– А документы у тебя есть? – продолжал допрос худощавый. Напарник не вмешивался.
Документы у Андрея были. Паспорт мумифицированного Сергея Сергеевича Горбенко. Хороший паспорт, почти совсем незатрепанный, такой грех было выкидывать. Вот и пригодился.
Он подал паспорт полицейскийу, тот осветил его фонариком, изучил, потом направил луч света в лицо Андрея. Даже если б это был родной паспорт Глебова, то и тогда его гримаса вряд ли бы совпала с фотографией…
– Так-с, Сергей Сергеевич, – задумчиво произнес полицейский, явно не собираясь отдавать Андрею документ, – что же нам с тобой делать?
– Хороший вариант – отпустить, – проникновенно сказал Андрей и подумал, что за последние полчаса его уже во второй раз пытаются задержать…. Опять, что ли, стрельбу открывать? Неудобно как-то – власть все-таки, хоть и пьяная.
– Еще варианты есть? – полицейский явно на что-то намекал, – а то сейчас в отделение прокатимся, личность выясним…. Вдруг ты в розыске?
Вот в отделение действительно не нужно. Потому что в розыске наверняка. Надо умнеть – что там в карманах после казино осталось?
Глебов наугад вытащил и подсунул под свет фонарика одну бумажку. Оказалось сто рублей – не хило ребята похмелятся…
– Меняю на паспорт, – грустно сказал он, давясь от смеха, – если не сойдемся – поехали в отделение.
Ничего, сошлись. И паспорт вернули и даже счастливого пути пожелали.
Больше ничего интересного по дороге не случилось. Глебов без проблем добрался до нужной строительной площадки, вытащил из кучи разного хлама свои вещи, переоделся и направился обратно в центр города – на ночлег.
В этот предутренний час город досматривал последние сны. Мирные обыватели еще спали, хулиганы уже выдохлись озорничать. Улицы были совершенно пусты – даже наряда полиции на прежнем месте уже не было.