Прятки по-взрослому. Выживает умнейший

Скуратов Константин

– А это грустная новость – он пытался меня задушить… как Маргариту. И так вышло, что теперь жертва действительно отомщена.

– Что? А… понял, Андрей Иванович, понял, – голос чиновника снова дрогнул.

– Так вот, Роман Федорович, – тихо сказал Глебов, – вы можете спать спокойно. А я, действительно стал убийцей. Что толку в доказательствах, если я из одной подставы влез в другую! Как мне быть? Может, поразмыслите на досуге, а, Роман Федорович?

Внезапно резко запищал домофон. Ребята с едой вернулись.

– Роман Федорович, извините, но мне пора бежать. Ответьте быстро – ждать от вас помощи?

– Да, – твердо сказал Белянчиков и отключился.

Снова запищал домофон. Андрей быстро огляделся, подхватил со стола пухлый бумажник, из-за двери достал тяжеленный дипломат и, сунув телефон в карман, рванулся к входной двери. Он снял трубку домофона и глухо произнес:

– Да…

– Витек, хорош дрыхнуть! Открывай, мы уже закоченели тут стоять! – крикнули в трубку, а другой голос добавил, – говорил же, что ключи с собой брать надо! Это мы его еще быстро разбудили…

Глебов открыл входную дверь, нажал на кнопку домофона, вышел на лестничную площадку и захлопнул дверь в квартиру. Одним махом взлетел на пятый этаж, вскарабкался по лестнице на крышу, держа тяжелый дипломат по-собачьи – в зубах, захлопнул крышку люка, наплевав на то, что шум могут услышать – да что могут! – услышали уже! Именно на этот случай он и придвинул в прошлое посещение крыши вплотную к люку неподъемную бочку с гудроном – одно движение, и бочка встала на крышку люка. Все – не вылезут…

Он не стал мешкать, пробежал до подготовленного люка, спустился вниз, трясущимися руками привел замок в рабочее положение и только после этого перевел дыхание. Потом Андрей тихо спустился и, придавив кнопку отключения звукового сигнала на домофоне, вышел на улицу. Никто его не ждал. Он пробежал вдоль стены дома и свернул за угол. Тоже никого…

Вскоре он остановился передохнуть в темном дворе далеко от проклятого дома. Горло болело и саднило, глотать было невозможно – видно, старательный студент что-то все-таки повредил.

В свете какого-то окна он раскрыл бумажник. Одни тысячные купюры – покойный явно чурался мелочи.

– Ну, Андрей свет Иванович, что делать дальше будем? – спросил Глебов у собственной тени, и ответил за нее: – Опять прятаться нужно, дорогой мой человек…. Теперь – просто тупо прятаться и ждать, когда один убитый горем чиновник сдержит обещание помочь. А не круглосуточный ли магазин светится прямо между домами? И деньги имеются. Нужно их познакомить.

Он не стал озираться при входе в супермаркет, странное безразличие к собственной судьбе накрыло его с головой.

В магазине он набрал огромный пакет хлеба, колбасы, рыбных консервов. Долго думал, потом все-таки решился и купил пять бутылок водки и блок сигарет.

Уже когда он уходил, продавщица, думая, что он не слышит, негромко сказала охраннику:

– Зарплата, что ли, сегодня в аэропорте? За ночь уже второй набрал водки, а керосином прет – дышать невозможно.

Выйдя на улицу и увидев огни приближающейся машины, Андрей поднял руку. Ну да, такси, а вы что подумали? В такое время по городу только и ездят одни такси да полиция…

– В аэропорт, сколько стоит? – спросил он у пожилого водителя. Тот задумался на мгновение, но терять среди ночи клиента не решился, поэтому жадничать не стал:

– Триста пойдет?

– Пойдет…

– Тогда садись, покатаемся, – обрадовался таксист.

Глебов расположился на заднем сиденье, то и дело звякая сползающим пакетом с бутылками. Водитель внимательно оглядел его в зеркало заднего вида и доверительно сказал:

– Вы, ребята, поаккуратнее со спиртным там, у себя. Слыхал, у вас сегодня ночью бензовоз угнали и сожгли?

– Да ну? – вяло удивился Глебов. Таксист оживился:

– Да весь город уже об этом знает! В аэропорту от полиции с прокуратурой тесно как летом на сочинских пляжах! Угнали какие-то дятлы бензовоз – прямо с охраняемой стоянки! – выехали за забор возле дач, да в одну крутую дачу и въехали! Тю-тю – сгорела крутая дача, словно самая обыкновенная.

Охраняемая, как же! – усмехнулся про себя Андрей. Полчаса бродил – даже собака не гавкнула. А за дятла, дядя, и по шее можно схлопотать.

– Спасибо, – сказал он вслух, – день рождения у друга, вот и затарились, придется отложить мероприятие до конца смены…. Кто ж знал, что бензовоз упрут.

– Да, не повезло, – согласился водитель, – теперь начальство затерроризирует. И от комиссий отбоя не будет. Разберут ваш аэропорт по косточкам – это к гадалке даже не ходи!

– Жертвы есть, не в курсе?

Таксист пожал плечами:

– Среди ваших точно нет. А на даче, говорят, охранник сгорел, что ли…

Значит, не показалось мне тогда – в подъезде. И Витя Очкун выходит у меня не первый покойник за душой. Второй. Когда истерику начинать? Прямо тут или погодим чуток? – даже думать Андрею было трудно. Кроме того, охранник в виде трупа перед глазами не стоял – потому что Андрей его вообще ни разу не видел, ни живого, ни мертвого. Короче – словно по радио о теракте в Гондурасе услыхал. Не царапнуло совершенно.

Словоохотливому таксисту что Андрей, что мешок картошки – он не нуждался в собеседнике, рассказывал и рассказывал всю дорогу, сначала о бензовозе, потом о гаишниках, в конце перешел на политику. Правда, выяснить, одобряет ли он политику правительства в сельском хозяйстве, Глебову не удалось – приехали.

По просьбе Андрея, машина остановилась не у парадного входа в аэропорт, а в тени стоявшего в некотором отдалении ангара.

– Тут перелезу, – объяснил он водителю, – а то через проходную с водкой не пропустят, раз такие дела творятся.