Прыжок через пропасть
Шрифт:
— Оно говорит только о том, как мало вы знаете Готфрида, и ничего больше. Кроме того, королем, если вы помните, он назвал себя сам. В действительности же он просто дикий и необузданный конунг, убивший или просто отравивший исподтишка своих главных соперников, и захвативший верховную власть в стране. Но Готфриду захотелось стать частью большой Европы, и он стал называть себя королем. Конунгу Трафальбрассу и конунгу Гуннару пожаловал титулы герцогов, пьяницам братьям Ксарлуупам подарил по графскому званию. Но в душе он остался все еще конунгом, все тем же необузданным и диким. И способен на все… А удары в спину Готфрид любит особо, прошу вас это учесть, Ваше Величество, на будущее…
Карл минуту молчал, оценивая сказанное, но не стал просить Аббио подтвердить слова конкретными примерами. Должно быть, сам знал о Готфриде немало правды.
— Теперь давайте подумаем, что приобретают бодричи, если покушение оказалось бы удачным. Ну, естественно, я тогда не смог бы переправиться через Лабу и Годослав получил бы на одну войну меньше. Неужели это решило бы его проблемы?
— У Годослава нет надежды выстоять против Дании, — категорично сказал Алкуин. — Если бы ему дать еще несколько лет, чтобы завершить начатое…
— Что — начатое? — не понял король.
— Годослав предпринял попытку объединить соседние княжества в единый союз. Вернее, постарался вернуть то, что было раньше. И в зимней кампании добился значительного успеха в войне против лютичей. Сумей он объединить свое княжество с княжеством лютичей и посади на княжение к сорбам своего брата Дражко, имеющего на это спорные права, да еще сумей договориться с князем Бравли-ном, мы получили бы сильное славянское государство, которое смогло бы противостоять не только Дании, но и вам, Ваше Величество. Сейчас же, повторяю, у Годослава шансов нет.
— Он думал создать что-то вроде государства Само [31] ?
— Примерно.
— Значит, у него государственный ум… Он верно мыслит и действует в правильном направлении. И хорошо, что мы вовремя предприняли этот поход, хотя, помнится, были предложения отложить его на несколько лет, пока… Впрочем, мы говорим сейчас не об этом…
Король не договорил, что поход предлагалось отложить до тех пор, пока не будут уничтожены саксонские эделинги Аббио и Видукинд.
31
Франкский летописец VII века Фредегар рассказывает, что в 623 году в Богемию (Чехию) пришел изгнанный с родины франкский авантюрист и искатель приключений (по другой версии, купец) Само. Славяне в это время воевали с Аварским каганатом. Довольно быстро Само проявил воинский талант и отчаянную смелость и возглавил эту войну. В 625 году авары были разгромлены. Славяне избрали Само своим князем. Он сумел объединить вокруг Богемии многие славянские племена и создать сильное государство. В 631 году король франков Дагоберт вторгся в государство Само, как оно стало называться, но потерпел сокрушительное поражение. После этого князь Само начал войну против Франкского королевства, пытаясь захватить Тюрингию и Франконию. Нанес франкам несколько серьезных поражений. После гибели Само в 658 году его государство распалось, потому что не нашлось достойного последователя, обладающего авторитетом одновременно для всех объединенных племен.
По славянской версии, отраженной в памятниках литературы Чехии (кстати, и в византийских рукописях), Само был по происхождению славянин княжеского рода, вынужденный ребенком бежать вместе с родителями к франкам, чтобы спастись от преследований врагов. Вернувшись, он только справедливо вернул себе княжеский стол. По мнению современных чешских историков, эта версия более легко вписывается в события и выглядит более вероятной.
— Есть еще варианты, Ваше Величество… Я согласен, что у Годослава нет шансов на победу в войне против Дании. Если только сам Годослав не пригласил Готфрида, чтобы с его помощью защититься от франкского короля, — предположил Аббио. — Я слышал, что князь-воевода Дражко недавно посещал Готфрида с посольством, а потом посольство данов вместе с Сигурдом приехало в Рарог.
— Ты предполагаешь, — опять стал уточнять Карл, — что Годослав обратился за помощью против меня, а Готфрид решил воспользоваться этим по-своему? Я имею в виду попытку данов захватить Рарог вместе с мятежными боярами.
— Это возможный вариант. Готфрид понимает, что Годослав не позволит ему хозяйничать в собственной земле.
— Пусть так. Но что в этом случае дает бодричам твое убийство, Аббио?
— Войну только с одной Данией. В противном случае вы, Ваше Величество, просто разделили бы с данами княжество на две части.
Карл задумался надолго.
— Возможно… Хотя я не вижу разницы, останется княжество бодричей целиком под властью Дании или будет разделено на две части… Значит, Годослав готовится оказать Готфриду сопротивление.
— Конечно, Ваше Величество.
— Тогда почему он уехал из Рарога?
— Трудно сказать…
— Я скажу, Ваше Величество, — вдруг твердо заявил Алкуин. — Годослав, я уверен, приехал к нам для участия в турнире. Естественно, как вы и сами понимаете, не для развлечения и не в поисках славы. У него нет времени на развлечения, тем более что в Рароге ранен князь Дражко. Он поставил себе конкретную задачу, и будет стремиться ее выполнить.
— Это я и спрашиваю: для чего он приехал? — нетерпеливо произнес король, уверенный в способности своего любимца делать правильные выводы путем логического умозаключения.
— Он приехал, Ваше Величество, чтобы встретиться с вами…
— Тогда я хочу его видеть немедленно, Алкуин! Найди его…
— Мне кажется, что князь Годослав проживает в соседней палатке с мессиром Аббио, Ваше Величество. И мес-сиру Аббио будет удобнее пригласить его на свидание с вами.
Король встал и пристально посмотрел на эделинга.
— Это пятый участник среди зачинщиков? Аббио не долго колебался.
— Нет, Ваше Величество. Я не могу раскрыть перед вами инкогнито рыцаря, но могу только дать слово, что это не Годослав. Но прошу никому не говорить об этом.
— Но ты знаешь, где Годослав?
— Знаю, Ваше Величество. Но опять же, не могу сказать вам. Годослав, думается мне, сам вскоре предстанет перед вашим величеством. Скорее всего, прямо завтра. Очевидно, у него есть веские причины не сразу просить у вас аудиенции…
Карл сел и принялся сердито стучать по отвороту сапога хлыстом.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Никогда князь-воевода Дражко не думал, что одевание без посторонней помощи покажется ему почти невозможным. Рогнельда удалилась, ушел выполнять необходимые приказания Сфирка. А Дражко предпринял самостоятельные попытки облачиться хотя бы в простой костюм. Но это получилось далеко не сразу, лишь после мучительной борьбы с болью и с жесточайшим превозмоганием ее. Он снова встал. Как ни странно, ходить он уже мог. Ходить было даже легче, чем наклоняться и выпрямляться сидя. Горислав сказал правду. Силы вернулись в одночасье — от одного известия о начале нашествия данов. В том, что нашествие началось в самом деле, воевода нисколько не сомневался. Хотя совсем недавно сам уверял Рогнельду, что не следует полностью полагаться на мнение Власко. Дражко поверил и потому сразу отослал Сфирку с требованием вызвать в город оставленную под стенами воеводскую дружину, которая должна прибыть на площадь перед дворцом. К этому времени сотнику дворцовой стражи было приказано подготовить свою сотню стрельцов, частично отпущенных пока по домам. Одна часть несет дежурство, другая отдыхает до прихода смены. Эта сотня прекрасно себя зарекомендовала в роковую ночь. С первых же выстрелов накрыла полностью полусотню охранных данов герцога Гуннара.
— И собери своих людей, которые за боярскими домами следят. Мне нужны последние сведения. В каком дворе какая дружина стоит: сколько пеших, сколько стрельцов, сколько конных, как настроен сам боярин. И — немедленно! И еще отправь срочно гонца к Годославу. И сам найди такого, чтобы быстрее ветра летел. Пусть князь попробует договориться с Карлом. Это единственное наше спасение. Как смогу, я наступление данов задержу. Пусть так и скажет…
Никто не знал, что задумал Дражко. Сфирка лишь головой качал, представляя, как соберет воевода малые силы, которые сумеет наскрести, и во главе всего-то трех сотен выступит навстречу целой армии данов, двинувшейся с северо-запада. И даже Дворец оставит без стрельцов, что совсем уж никуда не годится, поскольку бояре такие ненадежные и готовы выставить никак не меньше двух тысяч дружинников. А сам князь в седле едва ли удержится, если вообще сможет на лошадь сесть. И кто за таким воеводой в бой пойдет? Причем на верную смерть! Много ли найдется желающих?