Прыжок леопарда
Шрифт:
Лыску поставили на подворье у бабушки Оли - дальней родственницы по трудноуловимой линии. Гости в горной глуши - нечаянная радость. Поэтому разговор затянулся. Невыносимо скучный разговор двух взрослых людей о погоде, о видах на урожай, о повседневном житье бытье...
Я вышел во двор. Огненная черепаха солнца устало клонилась к высокому горизонту. Где-то внизу шумела река, и шум этот, кашлем отдавался в ущелье, небрежно раскроившем горный хребет. По левой, отвесной его стороне кое-где чудом повырастали большие деревья. Они как за жизнь цеплялись за щели и трещины щупальцами обнаженных корней. И так от подножия - до самой вершины. Чуть выше под облаками парили орлы. Правый берег был более пологим и низким, с вырубленной человеческими руками гигантской нишей, Нечто вроде тоннеля в разрезе.
Вышла бабушка Оля и позвала меня "вечерять". Посидев за гостеприимным столом соответствующее правилам приличия время, отдав должное кулинарным изыскам хозяйки, мы стали собираться в дорогу. Оделись как можно теплее, взяли с собой удочки, хлеб и немного картошки. Дед раздобыл где-то фляжку солдатского образца и наполнил ее жидкостью из бочонка.
Мягкая вечерняя прохлада, сопровождавшая нас до самого ущелья, вдруг обернулась откровенным холодом. Шпалы узкоколейки были проложены очень неровно. Быстрого, размеренного шага не получалось - у меня сбивалось дыхание. Идти по обочине дед не рискнул: в горах не бывает сумерек, сразу - ночь.
– Ты придешь сюда в следующий раз уже без меня, - сказал он останавливаясь, чтобы я перевел дух, - так что запоминай ориентиры. Даже если твой путь проляжет по другой стороне ущелья, они пригодятся.
– Ты уверен, что я сумею стать настоящим Хранителем... вместо тебя?
– Сомневаюсь, - дед тяжело вздохнул, - рано тебе еще. Да только куда деваться?
Еще он хотел сказать, что долго не проживет, но не сказал.
– А кому же последний сможет передать что-нибудь, если он - распоследний последний?
– Вопрос получился каверзным. Я задал его, чтобы отдохнуть, потянуть время и отвлечь деда от тяжких мыслей.
И он это понял:
– Ты оставишь все, что мы сохранили людям.
– Как оставлю? Брошу в почтовый ящик?
– Это будет нескоро. Накануне Утра Сварога. Жизнь к тому времени подскажет, как.
– Очень нескоро?
– Сам посчитай: день Сварога начнется ровно через двести сорок семь лет по земному календарю. А когда придет утро, - это, брат, зависит только от одного человека - от тебя.
– А если со мною что-то случится, знания не исчезнут?
– со страхом спросил я.
– Не говори глупостей!
– дед ни с того ни с сего рассердился.
– Не для того двенадцать поколений Хранителей несли это Знание сквозь долгую ночь. Если бы ты мог только представить, сколько людей на земле родилось и сколько еще родится, только лишь для того, чтобы вовремя тебя поддержать!
Мой рот раскрылся от изумления:
– Люди рождаются ради меня? Ради меня одного?!
– Я не совсем правильно выразился, - теперь уже дед прислонился к скале, присел поудобней на корточки и закурил.
– Видишь ли, Тошка, все в мире взаимосвязано. Люди приходят в него, рождаются и живут, чтобы исполнить свою данность на этой земле. А по большому счету, и наша планета и звезды вокруг нее - единое игровое пространство. Есть только две силы, способные осмысленно двигать фигуры на этом пространственном поле - два разума, два интеллекта, схлестнувшиеся в ежесекундной борьбе. Разные принципы у этих бесконечно великих игроков, но очень похожие способы ведения борьбы без сроков и правил, где каждый ход просчитан и точен, потому что необратим. Они переплетаются, плавно перетекают друг в друга и даже, бывает, представляют собой единое целое, причем, не в каком-то одном месте, а во многих одновременно. Тот, что выше - это Явь, Добро, а тот, что сейчас царит на Земле - Навь, Вселенское Зло. Только это вовсе не значит, что первый исповедует добро и только добро, а другой, соответственно, зло. Когда действия просчитываются на миллионы ответных реакций вперед, все средства борьбы хороши. Они воздействуют на инстинкты людей, на их подсознание, моделируют ситуации, заставляющие конкретного человека совершать те или иные, необходимые им поступки. Иной потом разводит руками и чешет в затылке: "Сам не пойму, для чего я так поступил? Наверное, Бес попутал..."
В разверзшейся пасти ущелья каждый звук порождал долгое эхо. Я сидел на коленях у деда, зарывшись лицом в пропахшую дымом фуфайку, и совсем ничего не боялся. Даже этой волшебной сказки.
– Жизнь - игра. Но каждый живущий уверен, что свободен в своем выборе, что сам совершает свои поступки.
– Но ведь люди разумны. Неужели никто ни о чем не догадывается?
– Кхе, - дед кашлянул, а может быть, засмеялся. Он старательно раскурил, погасшую было, папироску. Потом почему-то выплюнул и достал из пачки другую.
– Человек слаб. Он мнит себя главной фигурой. Эпицентром, вокруг которого свершается то, что действительно достойно внимания. Ну, скажи, о чем они могут догадываться, если даже Последний Хранитель Сокровенного Звездного Знания так до их пор и не понял, почему он сейчас не с мамой, а здесь?
Это был удар ниже пояса. Я обиделся, хотел даже заплакать.
– Не журись, - успокоил дед, - сегодня ты сам все поймешь. В каждой жизни есть внешняя логика и внутренний стержень. Различить их порой невозможно. Вот, например, одному из Великих, для каких-то далеких целей однажды потребуется, чтобы Колька Петряк, стал главным редактором на краевом радио.
Я засмеялся в голос:
– Ничего у него не получится. Колька хочет стать космонавтом.
– А кто его будет спрашивать, если другого Великого такой вариант тоже устраивает? Уж поверь мне, найдется способ. Влюбится Колька в Таньку Митрохину, и поедет с ней за компанию, поступать в институт. Что, невозможно такое?
Я понял, что крыть нечем. За Танькой из соседнего дома я и сам готов хоть на край света.
– Уж поверь мне, Антон, мечты очень редко сбываются. Если это написано на роду - Колька редактором будет. Хоть ненадолго, но будет. После целого ряда "случайностей", "совпадений" и "неувязок", которые одновременно являются и звеньями каких-то других комбинаций, он получает образование, устроится на работу, будет расти по служебной лестнице. Разве он может догадываться, что вся его прошлая жизнь - всего лишь прелюдия к данности. А нужен он, по большому счету, ради одного-единственного часа.
Когда этот час придет, он даже его не заметит. Все будет обыденно, буднично. Он будет сидеть в кабинете у телефона и грустить. А в другом конце города одинокая женщина, единственная из тысяч, вдруг вспомнит, что завтра ее подруга будет отмечать юбилей. К этому ее подведут другие цепи воздействия. Она тоже будет уверена, что телефонный звонок в редакцию - это не ее прихоть.
Круг замкнулся. Дальше можно моделировать все что угодно: встречу, прогулку, свадьбу. Но и это еще не все. Что-то неуловимое в голосе этой женщины заставит нашего Кольку подумать о Таньке Митрохиной, в которую был безнадежно влюблен. Он вспомнит выпускной бал, и звуки школьного вальса. И опять-таки будет уверен, что это его личные, никому не доступные воспоминания. Посчитает, что такой же пасмурный день, аромат духов, мимолетно дохнувший из прошлого и этот тревожащий голос - опять-таки следствие, не причина. Не нужно быть великим провидцем, чтобы предсказать дальнейшие Колькины действия. Конечно же, он позвонит в дискотеку и попросит доставить к нему нужную запись или пластинку. Потом пару раз для души прослушает "Школьный вальс" и включит его в одну из ближайших программ. Да еще и подумает про себя: "Своя рука - владыка". А уже кто-то третий, услышав песню по радио, пойдет на работу другой дорогой и не попадет под автобус... Ситуация, которую я развернул, - одна из тончайших паутин величайшей сети причинно-следственных связей, многократно дублирующих друг друга. Ты хоть понял, насколько все это сложно?
Вот это я точно понял.
– Пошли что ли?
– дед тяжело поднялся на ноги, и болезненно морщась, принялся растирать раненую ногу.
– Значит, это не мы идем на рыбалку, а нас туда кто-то ведет?
– разочарованно выдавил я сквозь надутые губы.
– Никто никого никуда не ведет, - усмехнулся дед, - если не хочешь, можешь остаться тут. Он обнял меня за плечи и провел по щеке шершавой ладонью.
– Ты шибко, внучок, не расстраивайся. Все что я рассказал, нас с тобой не касается. Мы ведь тоже... в какой-то степени игроки. Не гении конечно, но кое-чему научены.