Пржевальский
Шрифт:
– Так уж нашим учёным нужно, сбивать о камни сапоги, рвать цветочки? Куда лучше ехать на лошадях.
– Им, барам, виднее. Видал сколь здесь птицы?
– Да, пострелять здеся одно удовольствие.
Бродя по побережью, Пржевальский с Ягуновым много охотились, ловили рыбу, занимались сбором совершенно незнакомых трав, удивительных растений и, сидя у костра, мечтали о путешествии по монгольским степям. Кроме того Пржевальский не забывал рассматривать
Пржевальский снял шапку, и с удовольствием вглядывался в морские дали. Ветер трепал его волосы. Он обернулся и сказал своему помощнику:
– Морские ветра здесь настолько сильны, что береговая полоса в несколько вёрст почти без лесов, зато здесь высокая трава и встречается много неизвестной растительности. Так что собирай травушку, Коля, и как можно больше.
Ягунов шел за Пржевальским и, постоянно наклоняясь за растениями, рвал их и удивлялся:
– Действительно, Николай Михайлович, какое здесь удивительное разнообразие природы и на совершенно голом берегу!
– Собирай траву, не ленись, – хохотал Пржевальский. – Думаю, завтра уже пойдёт снег, а нас скоро ждёт баня во Владивостокском посту.
Глава 14. Владивосток
Хмурой осенью, 26 октября путешественники достигли поста Владивосток, а ночью уже бушевала метель. Поэтому Пржевальский решил пожить с неделю в тепле, передохнуть с дороги и заменить измученных лошадей.
Кроме солдатских казарм, офицерского флигеля, в котором разместили путешественников, во Владивостоке были склады, около 50 казённых и жилых домов, и два десятка китайских фанз. Так что населения было небольшим и составляло не более 500 человек.
Пржевальский, осуществляя инспекцию поста, не отказался от охоты, на которую пригласил его знакомый офицер. Утром они даже не успели пройти несколько вёрст до заветного оврага, как увидели семь аксисов, так называли оленей местные жители. Охотники стали обходить это стадо оленей, продираясь сквозь ветви деревьев. Пржевальский, приготовив ружьё, стал осторожно подкрадываться к аксисам … и лучше не вспоминать об этом. Вечером после охоты они делились впечатлениями. Пржевальский, краснея, рассказывал:
– Знаешь, как только в 100 шагах я увидел аксисов, так меня сразу бросило в пот. Я ведь никогда не видел так близко этих красавцев. Ну, выстрелил дважды и промазал. Так себя проклинал, что не передать. Зато пробежав полверсты,
– Да, уж такое упустить, – рассмеялся приятель, – да ладно, спи спокойно. Завтра опять пойдём на охоту, и ты будешь удачливее.
– Не уснуть мне, – раскраснелся Пржевальский. – Такой конфуз.
На следующее утро Пржевальский с тем же офицером снова отравился на охоту. Он всю дорогу настраивал себя не горячиться и стрелять обдуманно. И это помогло ему не только на этой охоте, но и быть удачливым в будущем.
Глава 15. По берегам Уссурийского залива
4 ноября Пржевальский со спутниками отправился по побережью в путь и , пройдя по полуострову Муравьёва-Амурского, 6-го числа добрался до военного поста, расположенного на вершине горы Уссурийского залива. Купив лодку, экспедиция Пржевальского с большими трудностями переправилась через устье реки Майхэ, потому что по реке неслись льдины, а берега были уже замёршие. Так что пришлось во льдах прорубать проходы для лодки и лошадей, которых пустили вплавь. Совершенно окоченевшие лошади дрожали, и казакам пришлось водить их по кругу, чтобы согреть. Затем лошадей навьючили и уже к вечеру усталые и замёрзшие путешественники прибыли к устью реки Цыму-хэ, где их приютили в деревне Шкотова.
Здесь в шести дворах проживало 34 человека. Это были ссыльные поселенцы, крестьяне и «отпускные» солдаты.
Местные жители рассказывали:
– Видите, на берегах реки Цыму-хэ раскинулись фанзы манз? Их главное занятие снабжать золотопромышленников и ловцов морской капусты жизненно важными припасами и развлекать их в притонах.
Ссыльные поселенцы шептали:
– А ещё они открыли у себя игорные дома.
Одна фанза находилась недалеко от деревни, и Пржевальский заглянут туда. Игра была в полном разгаре. Манзы, поджав под себя ноги, сидели на нарах, расположенных вдоль стен и играли в кости. Они курили трубки и кричали друг на друга, а толстый манза, видимо писарь, записывал счета. Увидев иностранца, манзы уставились на него. Когда же Пржевальский захотел объясниться с ними, то его несовершенное знание языка сразу сказалось. И манзы, сделав вид, что ничего не поняли, продолжили свою игру. Пржевальский, возвращаясь в деревню, сетовал:
Конец ознакомительного фрагмента.