Псевдо
Шрифт:
Тихонько завибрировал телефон в кармане – сообщение от Артема. Не звонок, а значит, ничего срочного. Вспомнив, что он сегодня на дежурстве и, скорее всего, прислал историю, неуместную к столу, я решил прочитать ее в более подходящей обстановке.
Посетителей заметно прибавилось, и создавалась та атмосфера, за которой я сюда заходил: не яркое, но и не тусклое освещение, довольные лица, частое жужжание кофемашины и воздух, пропитанный некой беззаботностью, наполненный приятными ароматами горячей выпечки и свежемолотых зерен. Идеальное сочетание, чтобы отправить мысли за пределы досягаемости. Ни до одной не дотянуться. Да, я был не в восторге
– А тебе не кажется странным, что они уже пятое тело забирают? – Голос бесцеремонно ворвался в голову.
Рука, которой я потянулся за чашкой, предательски дрогнула. Пятнадцать дней мысли принадлежали только мне, и вот опять…
– Ты и сам знаешь ответ, – я почти не шевелил губами.
– Надо же было с чего-то начать разговор.
– Не лучший выбор.
– Все-то тебе не так. Опять не выспался? Меньше бы пил всякую дрянь…
Я нервно вздохнул и потер виски – возвращение Голоса мало радовало. Его псевдозабота тем более.
– Не сейчас, – я мотнул головой.
– Как хочешь. На плакаты посмотри, что ли… – как бы невзначай бросил Голос и замолк.
Сделав глоток стремительно остывающего кофе, я обвел взглядом стены, усеянные ретро-плакатами и, остановившись на одном из них, затарабанил пальцами по столу. Изображение стиляги из 60-х, курящего на капоте желтого автомобиля, вернуло утреннюю мысль о «Клауд»: что, если причина смерти кроется все-таки в сигаретах?
Во всех пяти случаях рядом с погибшим была обнаружена рвотная масса нехарактерного болотного цвета, а чуть поодаль – истлевший окурок сигареты «Клауд». Один раз – совпадение, два – случайность, а вот пять – закономерность. Вскрытие бы прояснило ситуацию, но не успевал я даже перчатки надеть, как появлялись двое в гражданском, звонили Анатолию Борисовичу – начальнику следственного управления – и он нас отзывал. Говорил, чтобы без разговоров собирались и ехали обратно. Какие разговоры-то с начальником… Потом выяснилось, что прикатывали эти «гражданские» на белом фургоне без номеров и каких-либо опознавательных знаков вообще. Выглядело, конечно, это весьма сомнительно. Особенно, если учесть тот факт, что отзывать работающую группу с места происшествия – означало рисковать своим креслом. Анатолия Борисовича ведь могли и самого заподозрить… Скорее всего приказ шел откуда-то сверху, но это не умаляло странностей ситуации.
Возвращаясь к телам… По большей части мне было до лампочки кто, зачем и куда их увозит, и без них хватало забот, но… Это вечное «но».
Отравление?
Может, есть связь? Если отравление являлось намеренным, то это уже убийство, и дело приняло бы интересный поворот. Но нет тела – нет дела…
– Ха-ха! Да ладно? Ну и как она? – мужчина за соседним столиком, громко гоготнув, прервал мои размышления. Я взглянул на раздражителя.
Излишне упитанный, коротко стриженый, с двумя подбородками, он с любопытством слушал щуплого паренька, что-то робко рассказывающего, и периодически награждал того одобрительным гоготом. Его похожие на жирных личинок-переростков пальцы ухватились за белую чашку с горячим капучино, которую только что принесла официантка.
Если приложить достаточно силы к затылку толстяка, то его лицо разобьет хрупкую керамическую чашку. Вероятен ожог первой степени, возможно проникающее ранение одного или обоих глаз осколками, в дальнейшем с частичной или полной потерей зрения. Как повезет.
– Я разглядел, – о жуткая минута! –
Толпу нагих дерущихся людей,
В болоте смрадном завывавших люто,
Что с кровожадной дикостью зверей,
Ощерясь, друг на друга нападали
И отгрызали мясо от костей…
Я терпеливо дождался, пока Голос закончит цитирование, влил в себя остатки кофе и, шумно отодвинувшись от стола, направился к выходу. Гневу в моей жизни больше не было места, но за мысли о нем, я себя не осуждал, а периодические вспышки агрессии старался подавлять. Получалось не всегда.
– Хорошего дня! – попрощался со мной кто-то из персонала, а вместе с ним и «музыка ветра» зазвенела над распахнутой дверью.
Такой ли он будет хороший?
Я влился в поток людской массы Невского проспекта и двинулся к следующей на сегодня цели, надеясь, что еще есть шанс приятно провести остаток первого выходного.
Несколько минут, и поворот на Большую Морскую привел меня к арке перед Дворцовой площадью. Успешно миновав промоутера в костюме зайца, раздающего листовки, я замедлил шаг и остановился в тени.
Что-то было не так.
Туристы с фотоаппаратами на шеях глазели на все подряд, продавцы сувениров наперебой зазывали купить именно их товар, улыбчивая молодежь что-то громко обсуждала… В животе проснулось ноющее чувство тревоги. Участилось сердцебиение, сдавило виски – плохой знак.
– Ага! Ты водишь! – мимо пробежала взъерошенная коротко стриженая девочка лет семи, звонко засмеялась и показала язык такому же лохматому мальчишке, что был постарше.
– Детская безмятежность, нам бы ее сейчас, да? – с ноткой грусти произнес Голос.
– Мне. Да, было бы неплохо…
– Ты разве не узнаешь их? – он подтолкнул меня к осознанию происходящего.
Дети тем временем резво носились вокруг группы азиатов, которые будто их не замечали. В какой-то момент мальчишка остановился завязать шнурок, а девочка продолжила бежать и врезалась в неведомо откуда возникшего школьника. Выражение его лица и ухмылки дружков говорили сами за себя – носитель огромного портфеля не привык спускать с рук такую «дерзость».
– Ты знаешь, что будет дальше. Необязательно смотреть… – Голосу не нравилось, что я каждый раз упрямо наблюдал за отрывками из своего прошлого. Он считал, что это только вредит мне. Может, правда была на его стороне, но я и слушать ничего не хотел.
Моргнуть сейчас – означало развеять галлюцинацию. Оставалось только стиснуть зубы и вообще забыть, что такое «моргать».
Не медля, школьник толкнул девочку с такой силой, что та упала и свернулась калачиком, увидев замах ногой. Удар пришелся точно в живот.
– Крис!!! – крик тонул в слезах плачущего ребенка.
Реакция мальчишки была моментальной. С завязанными шнурками он без разговоров кинулся на школьника и сбил его с ног.
Я всегда плевал на то, кто прав, а кто виноват – мою сестру никто не смел обижать. Каким-то чудом до драки никогда не доходило, и всегда хватало только слов, но сейчас – другое дело. Увидев на земле плачущую сестру и самоутверждающегося перед дружками ублюдка, во мне, двенадцатилетнем мальчишке, что-то щелкнуло, перевернулось, и перед глазами на долю секунды проскочила белая пелена.