Психбольница
Шрифт:
– Ты же не обиделась на меня? – спросил Александр на ходу.
– А разве было за что?
И правда, все прошло относительно неплохо.
По какой-то неведомой причине, Саша не обнимал Аню. Может быть, для него это было чем-то запретным, а может быть, что-то еще. Аня так легко обнималась со своими подругами, что юноше стало неловко, ибо сам он никогда не проделывал ничего подобного. Они были достаточно близки, но незримый барьер все же чувствовался. У Саши прокралась злая мысль, что Аня его стеснялась. Он так нелепо появился в ее сегодняшней жизни, что на самом деле стало не по себе. Все эти обмены шуточками, суть которых была сокрыта от юноши. Все эти смешки и улыбки в его адрес. И тут Александр понял, что совсем не знал ту девочку, с которой некогда танцевал чувственный вальс. Осознать это было сложно. Принять волну боли было мучительно. Хотелось выйти за рамки обыденного и хоть теперь обнять Аню, но, замешкавшись, Саша упустил момент и лишь сдержанно помахал рукой. Душа начала болеть. Это было начало конца.
4
Да, Аня не любила Сашу. Их общение не выходило за пределы понятия «хорошая дружба». Как сказал мудрый человек, надо искать себе в спутники именно друга. Любовь непостоянна и очень уязвима к обстоятельствам. Но ведь юноша жизни не чувствовал без своей любимой. Потерять ее было равносильно смерти, уже маячащей на горизонте. В далекий весенний день Александр признался в своих чувствах, но встретил ледяную стену, которой отгородилась девушка. Парень не отчаивался и предпринимал множество попыток растопить сердце. Можно подумать, что любовь продается. Может быть, это и правда, но можно ли такую иллюзию назвать чистой эмоцией?
Саша никак не мог понять чувств Ани. То ли она игралась любовью юноши, то ли была еще не готова принять ее. Так бывает, когда перезрелое детство еще не закончилось. Оставалось только ждать, надеясь, что все вскоре перемениться. Но это ожидание было невыносимым.
Терзаясь сердечными муками, Александр лежал ничком в постели. Со стороны казалось, что на одеяле отдыхал труп не первой свежести.
«Что я делал не так? Где я совершил ошибку или вовсе обознался? Любовь такой тяжелый груз, который стоит нести с гордо поднятой головой, но почему у меня все иначе? Я заболел, но ни одно лекарство не сможет помочь».
Саша перевернулся на спину и теперь смотрел в потолок. Белые плиты с незамысловатым узором царапали глаза. Люстра с пыльными стеклянными сферами не горела, отчего в комнате было темно. Юноша потерял всякое чувство времени. Вроде бы был вечер, но почему-то казалось, что утро. Поздней осенью, как и зимой, темнеет рано, а светлеет поздно. Половина суток проходила во мраке.
«Если она меня не любит, то я не хочу жить. Зачем влачить унылые будни, если в конце недели не ждет долгожданная встреча? Выход был. Один. Самый очевидный. Смерть».
От этих мыслей все тело передернуло. В душе царил холод, температурой минус сто. От пустоты внутри становилось больно снаружи. Вполне осязаемое недомогание терзало каждый сантиметр сущности.
«Вспомни весну, когда ты танцевал с ней в актовом зале школы. Вспомни лето, когда ты гулял с ней по набережной и пил тархун. Так вот, больше такого не будет. Она ушла от тебя. Навсегда».
По щеке пробежала слеза и впиталась в подушку. Если бы слезы помогали, то их можно было бы излить целый океан. Правильно говорят, что слезами горю не поможешь. Бессильно плакать – удел самых немощных.
«Но разве мне недостаточно того, что я люблю ее? Пусть это односторонняя связь, но это все же лучше, чем ничего. Мы можем встречаться, как раньше и проводить время весело. Неужели это плохо?»
«Ты для нее никто. Так, писклявая шелупонь, над которой можно подшутить и унизить в компании подруг. Для нее ты просто бывший одноклассник, который зачем-то распинается в тупых стишках. Она сказала, что это мило, не решаясь высказать свое истинное чувство. Дальше ждут сплошные разочарования и поражения. Признайся хотя бы самому себе».
Саша лежал и с каждой секундой становился все мрачнее. Казалось, что потолок вот-вот обрушиться и раздавит несчастного поэта. Что ж, оно и к лучшему. Юноша включил мобильный телефон и написал другу короткое сообщение: «я убью себя». Ответа не последовало.
В долгих терзаниях, Александр все сильнее убеждался в необходимости радикальных мер. Нельзя было просто уснуть на десять часов и проснуться снова веселым и жизнерадостным. Этот метод мог сработать раньше, но только не теперь. Юноша взглянул на окно и решил жить до конца этой недели. Саша встал с кровати, протер уже сухие глаза и уселся за компьютер дописывать свою любовную повесть. Она посвящалась, конечно же, Ане – самой прекрасной девочке из скудного окружения. Александр называл ее нимфой самых чистых озер своей души. В ее глазах можно было тонуть, словно в высоченной траве, где-то среди сплошного зеленого поля. Времени оставалось ничтожно мало, и это осознание давило на мозг, заставляя работать усерднее. Наплевав на университет, юноша часами просиживал за столом, стуча пальцами по клавишам. Потом читал, стирал и писал заново.
Этот процесс занял не один день. Саша жил с тяжелой мыслью о скором конце. Ему было жалко себя, но при этом радостно, ибо вскоре сердце остановиться, и любовь испариться из него, подобно пару из чайника. Каждый вычеркнутый из календаря день был наполнен смыслом. Никогда прежде Александр не ощущал такого наслаждения от повседневных забот. Зная сколько осталось времени, юноша не тратил его на такую ерунду, как учеба. Он гулял, писал повесть, мало ел и много спал. Мама, даже не подозревая о беде, уехала в санаторий. Саша остался наедине со своими мыслями и незаконченными делами. Он ничего не писал Ане, считая это занятие бессмысленным. Хотелось напоследок пожить ярко.
Александр собирал прощальный подарок для Ани. В красивую новогоднюю коробку он уложил симпатичный свитер, сладости, мягкую игрушку и подарочный сертификат в парфюмерный магазин суммой в десять тысяч рублей. Снабдив все короткими записками, юноша оставил немного места для напечатанной повести и письма.
– Как у тебя дела? – спросила мама, позвонив сыну.
– Нормально.
– А я чуть со страху не умерла. Представляешь, шла по лесу и вдруг увидела умирающую собаку. Она лежала на боку и тяжело дышала. Это было ужасное зрелище. А вокруг только деревья и гробовая тишина…
– Мне правда очень интересно, – скучающе ответил Саша.
– Ты хорошо кушаешь?
– Нормально.
– Зря ты купил такой дорогой сертификат для Аньки. Хватило бы и одной тысячи.
– Это все не зря, поверь.
– Ладно, мне пора на ужин. Звони, как будет настроение.
– Пока, – попрощался юноша и убрал телефон от уха.
Тяжело было говорить с мамой. Ее голос казался таким радостным. Наверное, в санатории скучать не приходиться, но от этого ее потребность в общении не уходила.