Психея
Шрифт:
Веки начали подрагивать. Парень грубо потер глаза, вздыхая. Глубоко глотает комнатный воздух, сутуля плечи. Вновь смотрит на доску, продолжая.
Кассия Джейл и Роберт Вонди пропали в этом году. Две тысячи десятый. Девочке было восемь. Мальчику семь. Обезглавливание кота и пса.
Да, пропаж не так много, но это дело до сих пор не раскрыто. Частота повторения не имеет логики. Так же неясно, почему одни дети пропадали на следующий день после убийства животных, а другие могли исчезнуть через месяц.
Слишком много вопросов, неясности. И мало ответов.
По
Голова кипит, а веревка на шее парня туже затягивается. Биение сердца отдается давлением в висках. Смотрит на все эти фотографии. Смотрит на лица детей, пытаясь понять, связать хоть что-то. Но в голове каша. Дилану необходимо перестать думать об этом. Ему нужен отдых. Ответа не найти таким образом.
Парень поднимает глаза на надпись в центре доски.
Гордон О’Брайен. Обвинен в преступлениях и в пропажах детей, но доказать его виновность не могут, поэтому уже который год держат взаперти. Буквально посадили человека в тюрьму без доказательств его виновности.
Дилан делает шаг назад, задевая стул, который, чуть было, не падает на пол. Парень успевает схватить его. Ворчание со стороны кровати. Поднимает взгляд на Ронни, которая ерзает, хмуря брови во сне. Девушка вытягивает руки, сжимает и разжимает пальцы рук. Что-то бубнит, явно недовольно, но не открывает глаз. Дилан выпрямляется, поставив стул ровно. Теребит маркер в руках, смотря на ворчливую Ронни, которая никак не прекратит что-то шептать. Очень тихо, хрипя. И, кажется, тем самым приносит себе боль.
О’Брайен изогнул брови. Кто бы мог подумать, что она такая “болтливая”, когда спит. Правда, он не в силах разобрать слов.
Дилан качает головой. Поворачивается к доске, откашливается, ведь в горле першит.
[флешбек]
Её молчание куда хуже бессмысленной болтовни.
Комната озарилась тусклым светом. Парень ударил по выключателю, устало опустив руки. Девушка так и не изменилась в лице. По-прежнему хмурая и недовольная стоит на пороге, сложа руки.
Ей всегда требуется особое приглашение?
Но Дилан ничего не говорит. Проходит внутрь, бросая рюкзак и ключи на стол. Ронни хмуро смотрит в пол, переступая с ноги на ногу. В прошлый раз было легче. Почему? Из-за присутствия Тайлера? Именно. Находится наедине с кем-то неуютно. И Ронни винит в этом себя, ведь, если бы могла нормально разговаривать, то эту тишину можно было бы разрушить разговорами и ворчанием, причина которому - это боль. У неё болит горло. Жжение на коже груди раздражает.
Ронни делает шаги к кровати, чтобы сесть, но понимает, что её клонит в сон. Девушка опускается на край, вытянув ноги. Смотрит в стену перед собой.
Дилан поглядывает на неё, хмурясь. Парень в какой-то мере помешан на чистоте. Он убирается в доме вместо Карин. Единственное место, которое он не приводит в порядок, - это его комната. Здешний хаос кажется ему нормальным. Так и должно быть. Все вещи стоят на своих местах. Ничего не нужно менять.
– Кофта грязная, - выдавливает, опираясь
Оба закрыты.
Ронни бросает взгляд в сторону парня, хмуря брови. Что ей остается? Вещей больше нет.
– В твоем рюкзаке есть вещи?
– Дилан не отстанет.
Закатывает глаза, падая на кровать, и лицо парня корчится:
– Эта кофта в крови. Не валяйся в ней на моей кровати.
Девушка тяжело выдыхает, прикрывая глаза. Не шевелится, не поднимается. Дилан щурит глаза, повторяя строже:
– Не пачкай. Мою. Кровать.
И чего он привязался? Так следит за чистотой? Или пытается грубостью скрыть ту неловкость, возникшую между ними?
Ронни резко садится. Она поворачивает голову, всё так же хмурясь. Поднимается с кровати, направляясь к парню. Тот невольно сглотнул, ведь уже понял, что от этой молчаливой особы можно ждать чего угодно. Добрев останавливается напротив него, изогнув брови, как и парень. Тот напрягся, ожидая удара в челюсть, но этого не происходит.
Ронни умеет “бить” по-другому.
Касается бегунка кофты.
Неожиданно, резко. Хотя Дилан должен был предугадать.
Тянет вниз. И взгляд парня опускается вслед за бегунком молнии, а брови поднимаются.
Нет, ему никогда не привыкнуть к этому.
Ронни снимает кофту, растягивает губы в фальшивую улыбку и бросает вещь на парня, которая виснет на его голове. Девушка разворачивается, а Дилан рывком снимает кофту. Теребит в руках, смотря на Ронни, которая поправляет лямки черного лифчика, возвращаясь к кровати.
И странным образом О’Брайен понимает, что это - не показатель её развязности. Парня преследует навязчивая мысль, что Ронни просто не видит в нём парня, что, по сути, не должно задевать. Ведь ему всё равно.
Но, чёрт возьми, как так можно? Где её манеры? “Куда родители смотрят?” - спросила бы Карин.
Но Ронни не меняется в лице. Она по-прежнему гордо держит подбородок, забираясь на кровать. Она не чувствует, что делает нечто “неправильное”. У неё нет комплексов, но, кажется, даже мысли не возникает, что кто-то может смотреть на неё.
А кто-то смотрит.
О’Брайен встряхивает руками, чтобы с ткани кофты поднялась пыль. Поворачивается полу боком, делая серьезный вид. Краем глаза поглядывает на Ронни, рассчитывая, что та не заметит, что он посматривает.
Но девушка и не думает об этом. Спокойно ложится на кровать, откидывает одеяло, забираясь под него. Дилан аккуратно вешает кофту на спинку стула, собираясь чуть позже отнести её в стирку. Напряженность увеличивается, когда Ронни отворачивается от него, удобнее располагаясь. Она уверена, что парень не сможет уснуть после случившегося, но понимает, что сон ему необходим, поэтому закатывает глаза, вновь поворачиваясь. Но ничего не говорит, ибо Дилан уже взял со стола маркер, повернувшись к доске. Принял фирменную позу: сложил руки на груди, постукивая кончиком маркера по губам, притоптывает ногами. Всё. Он окончательно ушел в себя, в свои мысли. Его лучше не трогать.