Психиатрическая власть

Фуко Мишель

Перед нами, таким образом, [разновидность]* дисциплинарной ткани, продолжающаяся там, где семья бессильна, и, следовательно, являющаяся ответвлением подконтрольной государству власти за пределами семьи; но такого рода ответвления дисциплинарных систем, пусть их функционирование и не носит квазисемейного или псевдосемейного характера, всегда содержат отсылку к семье. Мне кажется, что этот феномен очень показателен в отношении необходимости семейного господства для дисциплинарных механизмов.

Именно здесь, в рамках организации дисциплинарных субститутов семьи, содержащих семейную отсылку, и появляется то, что я буду называть пси-функцией, а именно психиатрическая, психопатологическая, психокриминологическая, психоаналитическая и т. д. функция. Говоря «функция», я имею в виду не только дискурс,

но и институт, и самого психологического индивида. И по-моему, функция этих психологов и психотерапевтов криминологов и психоаналитиков именно такова: они—агенты организации дисциплинарного диспозитива, который продолжается сохраняет свое действие и там где дает сбой семейное господство

Взглянем на историческую картину. Пси-функция, несомненно, зародилась вблизи психиатрии: она возникла в начале XIX века вне зоны действия семьи, в некотором смысле у нее на подхвате. Когда индивид уклоняется от семейного господства, его помещают в психиатрическую больницу и приучают

В магнитной записи лекции: род, формирование.

105

*

там к следованию обыкновенной дисциплине, о чем я говорил вам, приводя примеры, на предыдущих лекциях. И постепенно, в [течение] XIX века, в больнице возникают семейные отсылки, психиатрия начинает преподноситься как институциональный проводник дисциплины, нацеленный на рефамилизацию индивида.

Пси-функция вышла, таким образом, из этого положения на подхвате у семьи. Семья просила отправить индивида на лечение, его подвергали психиатрической дисциплине и брались вернуть в семью, и постепенно пси-функция распространилась на все дисциплинарные системы — школу, армию, мастерскую и т. д. Иными словами, эта пси-функция стала выполнять роль дисциплины для всех недисциплинируемых. Всякий раз, когда индивид оказывался неспособен следовать школьной, фабричной, армейской дисциплине или, в пределе, дисциплине тюрьмы, вмешивалась пси-функция. И ее вмешательство сопровождалось дискурсом, в котором она связывала недисциплинируемый характер индивида с отсутствием, бессилием семьи. Так, во второй половине XIX века любые дисциплинарные недостатки индивида начинают вменять в вину слабости семьи. А затем, в начале XX века пси-функция становится одновременно дискурсом и контролем, общим для всех дисциплинарных систем. Все схемы индивидуализации нормализации подчинения индивидов в рамках дисциплинарных систем направлялись дискурсом пси-функции и строились ее силами

Так в рамках школьной дисциплины возникала психопедагогика, в рамках дисциплины мастерской — психология труда, в рамках тюремной дисциплины — криминология, а в рамках психиатрическо-больничной дисциплины — психопатология. Будучи инстанцией контроля над всеми дисциплинарными институтами и диспозитивами, пси-функция в то же время, без всякого противоречия, выступает носителем дискурса семьи. Всегда, будь она психопедагогикой, психологией труда, криминологией, психопатологией и т. д., тем, к чему отсылает пси-функция, истиной, которую она конституирует и формирует, чтобы та образовала ее референт, является семья. Ее постоянный референт —_семья семейное господство причем именно

потому что сама пси-6ункция есть теоретическая инстанция всякого дисциплинарного диспозитива.

106

Именно пси-функция свидетельствует о глубинной принадлежности семейного родства к дисциплинарным диспозитивам. Чужеродность, которая видится мне между семейным господством и дисциплинарными диспозитивами, носит функциональный характер. К пси-функции крепятся психологический дискурс, институт и человек. Психология как институт, как тело индивида и как дискурс — вот что, с одной стороны, неотлучно контролирует дисциплинарные диспозитивы, а с другой — всегда отсылает к семейному господству как к инстанции истины, исходя из которой можно описать и определить все позитивные или негативные процессы, происходящие в дисциплинарных диспозитивах.

Неудивительно, что именно дискурс семьи, самый семейный из всех психологических дискурсов — психоанализ, —• стал с середины XX века функционировать как дискурс истины, с точки зрения которого возможен анализ всех дисциплинарных институтов. И поэтому, если, конечно, я прав, нельзя критиковать институт, школьную или психиатрическую дисциплину

и т. д., опираясь на некую истину, сформированную исходя из дискурса семьи. Рефамилизация психиатрического института или психиатрического вмешательства критика психиатрических школьных и т. д. практики институции или дисциплины

от имени дискурса истины ссылающегося на семью —все это

вовсе не критика 'дисциплины, а наоборот постоянный возврат к дисциплине.*

Отсылка к господству в рамках семейного отношения не позволяет уклониться от действия дисциплины, наоборот, она только укрепляет взаимосвязь между семейным господством и дисциплинарной механикой — взаимосвязь, которая кажется мне очень характерной для современного общества и для представления об остаточных следах господства в семье, которые кажутся удивительными, когда сравниваешь их с дисциплинарной системой, но на самом деле, по-моему действуют в непосредственной связке с нею.

* В подготовительной рукописи к лекции М. Фуко ссылается на следующие издания: [a] Deleuze С, Guattari F .Capitalisme et Schizophrйnie. Т. I. L'Anti-CEdipe. Paris: Йd. de Minuit, 1972; [b] CastelR.Le Psychanalis-me. Paris: Maspero, 1973.

107

Примечания

1 M. Фуко имеет в виду реформы, которые, осуждая чрезмерную общественную открытость бенедиктинских общин и утрату ими духа кающегося монашества, обязывали членов ордена как можно строже соблюдать устав св. Бенедикта. См. об этом: [a] Berliere U.[1] L'Ordre monastique des origines au XII siиcle. Paris: Desclйe de Brouwer, 1921; [2] L'Ascиse bйnйdictine des origines а la fin du XII siиcle. Paris: Desclйe de Brouwer, 1927; [3] L'йtude des rйformes monastiques des X et XI siиcles // Bulletin de la classe des Lettres et des Sciences morales et po-litiques. T. 18. Bruxelles: Acadйmie royale de Belgique, 1932; [b] WernerE.Die Gesellschaftlichen grundlagender Klosterreform im XI. Jahrhundert. Berlin: Akademie Verlag, 1953; [c] Leclerl, s.j.La Crise du monachisme aux XI-XII siиcles// Aux sources de la spiritualitй chrйtienne. Paris: Йd. du Cerf, 1964. О монастырских орденах вообще см.: [a] HelyotR . P. et al.Dictionnaire des ordres religieux, ou Histoire des ordres monastiques, religieux et militaires [...]. Paris: Йd. du Petit-Montrouge, 1847 (1 йd. 1714— 1719). 4 vol.; [b] Cousin P.Prйcis d'histoire monastique. Paris: Bloud et Gay, 1956; [c] Knowles D.Les siиcles monastiques // Knowles D. & Obolensky D. Nouvelle Histoire de l'Йglise. T. II. Le Moyen Вge (600—1500)/ Trad. L. Jйzйquel. Paris: Йd. du Seuil, 1968. P. 223—240; [d] Pacaut M.Les Ordres monastiques et religieux au Moyen Age. Paris: Nathan, 1970.

2 Клюнийский орден, основанный в 910 г. в Маконне и принявший устав св. Бенедикта, в XI—XII веках развивался в симбиозе с высшим дворянством, из числа которого происходили большинство аббатов и настоятелей клюнийских монастырей. См. об этом: [a] HelyotR.P. el al.Dictionnaire des ordres religieux... T. I. Col. 1002—1036; [b] Berliere U.L'Ordre monastique. Chap. IV: «Kluny et la rйforme monastique». P. 168— 197; [c] Valous G. de.[1] Le Monachisme clunisien des origines au XV siиcle. Vie intйrieure des monastиres et l'organisation de l'ordre. T. II. L'Ordre de Cluny. Paris: A. Picard, 1970; [2] Cluny// Dictionnaire d'histoire et de gйographic ecclйsiastiques. T. 13 / S. dir. A. Baudrillart. Paris: Letouzey et Anй, 1956. Col. 35—174; [d] Cousin P.Prйcis de l'histoire monastique. P. 5; [e] Bredero A. H.Cluny et Citeaux au XII siиcle. Les origines de la contro-verse // Studi Medievali. 1971. P. 135—176.