Психология с подковыркой
Шрифт:
А сзади меня почти вплотную ехали два джипа, причем не цепочкой, а в ряд.
Я вся вспотела, спина, руки и даже ступни стали мокрыми, как после душа, но упрямо держалась за руль. Несколько раз, во время остановок перед светофором, машинка глохла; раза два я чуть не врезалась в каких-то придурков, почему-то не уступивших мне дорогу. Но все когда-то кончается. Наконец я сумела подъехать к дому.
Припарковать ласточку у меня уже не было сил, это вместо меня сделал один из людей Миши. А сам он стоял рядом со мной и мягко выговаривал:
– Это я могу, Валерия Михайловна, поворачивать влево из правого ряда, и ехать под «кирпич» и никому не уступать дорогу. Но! Я это делаю не всегда. А когда очень-очень тороплюсь.
– А чем я хуже вас? – парировала я.
Миша растерялся было, но продолжил:
– А на скорости в тридцать километров со второстепенной пересекать главную дорогу?! А на той же скорости занимать только левую полосу?! А кто половину светофоров не заметил? Хорошо, мы прикрывали! Ну, Валерия Михайловна, вы даете! Как вы будете ездить?
Я уже хотела было пройтись по поводу мужского шовинизма, но вспомнила, чем обязана Михаилу и смиренно пообещала, что больше не буду. В смысле ездить буду, а нарушать правила не буду.
И тут перед нами, откуда ни возьмись, появилась экзальтированная дамочка, возвращавшаяся домой со своим бульдогом. Я сразу поняла – сейчас произойдет очередная катастрофа. Но отменить сие было уже не в моих силах. Она же, не обращая ни малейшего внимания на моего спутника, подскочила ко мне и оживленно затараторила:
– Ой, как хорошо, что я вас встретила, милочка. Лечение уже почти закончено. Так что вы мне должны три с половиной тысячи рублей. Сюда входят и уколы и перевязки. Было бы замечательно, если бы вы, скажем, завтра смогли мне их отдать. И мы, как говорится, разойдемся миром.
– Это кто? – захрипел ошарашенный гигант.
Я неохотно пояснила. Черкасов, обычно рядом со мной становившийся более цивилизованным, вспомнил свою криминальную сущность, и побагровев, зарычал:
– Ты чо, блин, поганка? В чужой базар влезаешь. За свою сявку бабло требуешь. Тебя что, в асфальт закатать?
Он ловко наклонился к Фордику и, молниеносно ухватив его за шкирку, затряс перед лицом дамочки:
– Мне сейчас ему башку отвернуть? А? Ну-ка, быстро скажи, что пошутила, иначе…
В его ручищах скулящий бульдог смотрелся щенком-заморышем. Черкасов сделал угрожающее движение, будто и вправду собрался свернуть голову Фордику. Даже я на мгновение поверила.
– Нет! – закричала дамочка и, сникнув, добавила. – Не надо. Я пошутила! Я не хотела, это муж велел столько назвать.
– Ну, то-то, – подытожил переговоры остывший Миша. – Исчезни! Не смущай меня.
Он небрежно, словно старую перчатку, закинул хрипящего Фордика в кусты и отвернулся от дамочки. Затем лукаво подмигнул мне. Стало ясно, что роль моего ангела-хранителя ему очень понравилась. Я встала на цыпочки, но не дотянулась и велела ему наклониться. Он не понял зачем, однако послушно нагнулся. Тогда я поцеловала его в щеку и сказала огромное спасибо. Это, конечно, было нарушением этики взаимоотношений психотерапевта и клиента, а то, что я пошла на это сознательно, а не под воздействием импульса, отягощало мой поступок. Ну и ладно. Авось, за это у меня не отберут диплом.
– Да что уж, – подобревшим голосом отозвался Миша. – Ехать нам пора. Так что, Валерия Михайловна, держите меня в курсе. Чуть что – звоните.
Я простилась с Черкасовым и его телохранителями, взглянула последний раз на ласточку и пошла домой. Только праздника дома не получилось. Домашние хоть и вышли на улицу, чтобы взглянуть на приобретение, и посидели внутри, но все равно остались колючими, словно ежи. Верницкий так и не смог для себя решить, радоваться ему за меня или обижаться. Натка тоже ушла в оппозицию по одной ей известным причинам. Кэри лениво потерлась о мои ноги и ретировалась в спальню смотреть свои кошачьи сны. А у меня после сегодняшних событий не было сил выяснять отношения.
Полночи я просидела на кухне в компании «Хванчкары» и сыра «Рошфор», прокручивая события сегодняшнего дня. Ощущение было такое, словно все это происходило не со мной. Но под окнами стояла ласточка и я время от времени выглядывала на улицу и включала сигнализацию. Машинка начинала жалобно кричать и моргать раскосенькими глазками. Где-то в пол-второго ночи я опомнилась и пошла спать…
… Накануне я прикинула, что до работы сумею добраться на ласточке, учитывая мои навыки вождения, часа за полтора. С этим расчетом я и поднялась. Сергей и Натка уже ушли: первый на работу, вторая в школу.
День начался превосходно. В ярко-синем небе вовсю сияло солнце, первая трава приятно начинала зеленить газоны. Я выглянула в окно – и ласточка тут же зазывно послала мне солнечного зайчика лобовым стеклом. После завтрака, неспешно собравшись, я вышла на улицу и с заправским видом села в машину, как будто только это и делала последние годы. Двигатель завелся сразу, поскольку я правильно выполнила все манипуляции. Собравшись с духом, я потихоньку выкатила со двора. Вот только сегодня за моей спиной не маячили два черных джипа. Я была одна-одинешенька.
Что ж, утопающий – спаси себя сам. Я глубоко вздохнула и выехала на трассу. И начался кошмар. Боже, как я ошиблась с расчетом времени! Следить одновременно за дорогой, знаками и другими машинами было совершенно невозможно. А если я пыталась ехать в потоке, то он меня заносил вообще невесть куда. В конце концов, я остановилась на Васильевском острове, куда никоим образом не собиралась. И то, потому что меня тормознул гаишник.
Он проверил мои документы, а узнав, что я второй день за рулем, уважительно почесал висок и долго объяснял, как мне доехать до Московского шоссе. Затем остановил поток и позволил мне развернуться к мосту лейтенанта Шмидта.