Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности
Шрифт:
1986, с. 93). Согласно Б.В.Зейгарник, в выполнении любого экспериментально-психологического задания проявляются личностные особенности больного, поэтому они должны изучаться не только специальными направленными на них методами, но и через учет их влияния на поведение и познавательную деятельность. «О патологическом изменении личности мы говорим тогда, когда под влиянием болезни у человека скудеют интересы, мельчают потребности, когда у него проявляется равнодушное отношение к тому, что его раньше волновало, когда действия его лишаются целенаправленности, поступки становятся бездумными, когда человек перестает регулировать свое поведение, не в состоянии адекватно оценивать свои возможности, когда меняется его отношение к себе и окружающему. Такое измененное отношение является индикатором измененной личности» (Зейгарник, 1986, с. 33). Из этого описания отчетливо видно, что патологические изменения личности затрагивают в первую очередь именно ее смысловую сферу. В русле патопсихологического подхода те или иные особенности смысловой сферы личности могут рассматриваться не только как следствие болезненных изменений, но и как более или менее хорошая основа для компенсации заболевания, замещающей перестройки
Вполне закономерно, что в 1960—1970-е годы изучение аномалий смысловой сферы в патопсихологической клинике сводилось преимущественно к изучению особенностей мотивации и целеполагания. В этот период, как мы показали выше, в главе 1, само понимание личностного смысла в основном опиралось на формулу А.Н.Леонтьева «отношение мотива к цели», а представления о смысловой сфере личности, как и о смысловой регуляции, еще не было. В 1970—1980-е годы, наряду с мотивацией и целеполаганием, предметом интереса патопсихологов становятся и более сложные рефлексивные процессы, связанные с активной регулирующей ролью сознания, такие как критичность и опосредованность деятельности. Вот как в конце 1980-х годов формулируются критерии, по которым личность больного определяется как измененная:
«1. Изменение содержания ведущего мотива деятельности (формирование нового мотива ведущей деятельности – патологическая деятельность голодания при анорексии, например).
2. Замена содержания ведущего мотива содержанием более низкого порядка (например, мотив “самообслуживания” при ипохондрии).
3. Снижение уровня опосредованности деятельности (деятельность упрощается, целевая ее структура обедняется).
4. Сужение основного круга отношений человека с миром, т. е. сужение интересов, обеднение мотивационной сферы.
5. Нарушение степени критичности, самоконтроля» ( Николаева, 1987, с. 124–125).
Параллельно с развитием общепсихологических представлений о смысловой сфере в патопсихологии также происходит усложнение и интеграция представлений о ее патологических изменениях. Обобщенным выражением этих изменений выступило введенное Б.В.Зейгарник понятие саморегуляции как осознанного управления своим поведением, основанного на рефлексивной позиции по отношению к себе и своей деятельности ( Зейгарник , 1981; Зейгарник, Холмогорова, 1985; Зейгарник, Холмогорова, Мазур, 1989). Это понятие позволило синтезировать идеи Л.С.Выготского о роли сознания в овладении собственным поведением и собственными психическими процессами и концепцию личностного смысла и смысловой регуляции. «На основе осознания человек получает возможность произвольно менять смысловую направленность своей деятельности, изменять соотношение между мотивами, вводить дополнительные побудители поведения, т. е. в максимальной степени использовать свои возможности к саморегуляции» (Мазур, 1983, с. 37). Были сделаны и интересные попытки анализа саморегуляции как механизма конструктивного преодоления жизненных кризисов путем ломки своих жизненных стереотипов на основе адекватного осознания стоящих за ними смысловых образований. При личностной патологии, в частности, у больных истерией, это осознание оказывается заблокированным, а саморегуляция, проявляющаяся в преодолении патогенных стереотипов – нарушенной (Берток, 1988).
Рассмотрим, в чем заключаются патологические изменения смысловой сферы, характерные для тех или иных видов психической патологии.
Алкоголизм. Алкоголизм стал одним из первых видов психических заболеваний, послуживших материалом для изучения патологии смысловой сферы ( Братусь, 1971; 1974). Уже на этом этапе было показано, что главным содержанием патологических изменений при алкоголизме становятся изменения мотивационной сферы, лежащие в основе психической зависимости от алкоголя; биологические же особенности болезни составляют лишь условие аномального развития личности. Главным содержанием мотивационной перестройки становится превращение алкоголя в ведущий смыслообразующий мотив поведения, в то время как другие мотивы постепенно утрачивают свою побудительную и смыслообразующую силу. «Со временем оценка всего, что окружает больного, начинает тесно зависеть от того, помогает или нет данная вещь в достижении главной цели – удовлетворении потребности в алкоголе. Алкоголь тем самым становится определенным отношением к действительности, все возникающие в жизни проблемы начинают решаться с его помощью» ( Братусь, 1971, с. 852). Наряду с перестройкой мотивации, постепенным происходящим в драматической борьбе подчинением всех остальных мотивов стремлению к алкоголю, происходят и изменения структуры деятельности, которая «теряет присущее нормальному поведению сложное опосредствованное строение и приближается к структуре импульсивного действия» (там же, с. 853). Поведение во многом утрачивает осознанный характер, ориентацию на будущее, на дальние цели. Б.С.Братусь указывает, что мы имеем дело не просто с уплощением структуры личности, а с ее переформировыванием. Фактически перед нами «новая личность, с качественно новыми мотивами и потребностями, с новой их организацией» ( Братусь, 1974, с. 62). При этом указанные изменения происходят тем быстрее и легче, чем менее выражена иерархическая организация мотивов у человека, чем меньше у него «опорных точек» в мотивационной сфере, устойчивых интересов и привязанностей, которые могли бы послужить барьером для патогенных изменений личности (там же, с. 47).
Эта картина изменений смысловой сферы при алкоголизме была позднее дополнена на основе введенной Б.С.Братусем иерархической уровневой классификации смыслов на ситуационные, эгоцентрические, группоцентрические
В выполненном под руководством Б.С.Братуся исследовании К.Г.Сурнова (1982) была описана система смысловых установок, формирующихся у больных алкоголизмом и поддерживающих специфическую организацию личности и деятельности этих больных. В их числе: 1. Установка к воображаемому удовлетворению потребности. 2. Установка к быстрому удовлетворению потребности при малых затратах усилий. 3. Установка к пассивным способам защиты при встрече с трудностями. 4. Установка к непринятию на себя ответственности за совершаемые поступки. 5. Установка к предпочтению эгоцентрических мотиваций альтруистическим. 6. Установка к малой опосредованности деятельности. 7. Установка довольствоваться временным и не вполне адекватным потребности результатом деятельности. Как показал К.Г.Сурнов, при запрете на алкоголь, не сопровождающемся специальной психокоррекционной работой, эти установки, сохраняясь, осуществляют селекцию мотивов: «мотивы, соответствующие сложившимся смысловым установкам, т. е. напоминающие алкоголь по способу, которым с их помощью можно удовлетворить актуальные потребности, принимаются и усваиваются личностью в качестве замещающих алкоголь, а мотивы, не соответствующие сложившимся смысловым установкам, – отвергаются» (1982, с. 8). В результате инертность соответствующих смысловых установок приводит к устойчивому воспроизведению дефекта личности. Для полноценной психологической реабилитации необходима перестройка системы смысловых установок, формирование специфической установки на трезвость, альтернативной системе установок, присущих больным алкоголизмом. Пути такой коррекционной работы были описаны К.Г.Сурновым.
Некоторые более частные особенности смысловой сферы больных алкоголизмом были выявлены в других исследованиях. Так, В.С.Хомик (1985) посвятил свое исследование деформациям субъективной картины жизненного пути при ранней алкоголизации. Опираясь на несколько иную, чем Б.С.Братусь и К.Г.Сурнов, методологию и общепсихологическую теорию, он, тем не менее, прямо говорит о присущих этой группе юношей особенностях ценностно-смысловой переработки жизненного опыта, выступающей психологическим механизмом регуляции жизненного пути личности. Наиболее существенные отличия этой группы от юношей, не злоупотребляющих алкоголем, проявляются в их восприятии времени. Так, для них характерно гедонистическое переживание времени и дезактуализация настоящего, в то время как юношам из контрольной группы свойственно ценностное переживание времени и высокая значимость настоящего. Вместе с тем надо учитывать, что обследованные В.С.Хомиком группы различались не только по параметру алкоголизации;
возможно, полученные различия объясняются тем, что одну выборку образовывали учащиеся средней школы, а другую – заключенные воспитательно-трудовой колонии.
В исследовании больных хроническим алкоголизмом II и III степени с помощью методики предельных смыслов (Леонтьев Д.А., Бузин, 1992) было обнаружено, что эти больные демонстрируют крайне скудные цепи смысловых связей, как правило через максимум 2–3 шага выходя на предельный смысл. Цепи изолированы, ветвление практически отсутствует. Это подтверждается значениями количественно измеряемых структурных индикаторов, по большинству из которых различия между больными алкоголизмом и контрольной выборкой значимы при р<0.01. Эти показатели свидетельствуют о том, что при хроническом алкоголизме нарушается связность мировоззренческих представлений, их структурированность и интегрированность в смысловые системы. Если в норме представления о предельных основаниях человеческих действий образуют достаточно сложную связную структурную целостность, то для алкоголиков характерна предельная упрощенность этих представлений и их мозаичность – раздробленность на слабо связанные между собой осколки. По другим показателям МПС видно, что больных алкоголизмом отличает снижение регулирующей роли сознания, склонность к защитным стилям поведения и отсутствие склонности учитывать позицию других людей. Все это хорошо согласуется с данными, полученными ранее Б.С.Братусем.
Эпилепсия. Личностным изменениям у больных эпилепсией были посвящены исследования Н.Г.Калиты (см. Зейгарник, 1971, с. 51–52; Зейгарник, 1986, с.129–130). Было обнаружено, что у них затруднено осмысление частных действий в более общем контексте. Так, классическая методика исследования уровня притязаний у большинства больных не приводила к выработке уровня притязаний. Смысл выполнения заданий смещался у них на сам процесс, и они подолгу и с удовольствием «застревали» на отдельных заданиях. Интересно, что этот смещенный на частные детали смысл обладает для них высокой значимостью и сильно аффективно насыщен. Больные крайне нетерпимо реагируют на нарушения заведенного порядка выполнения рутинных технических операций. Сложная опосредованная деятельность, напротив, не может обрести для них смысл.