Псы войны. Гексалогия

Пауллер Олег Евгеньевич

– Я прошу вас задержаться сегодня в нашем офисе. Я хочу, чтобы во время совещания с мистером Торпом нам никто не мешал. Возможно, у меня возникнут к Вам ещё поручения.

–  Да, сэр Джей­мс. А если мистер Гуль выйдет на связь?

– С ним, мисс Кук, можете соединить сразу. Также уточните, где находятся оба наши члена Правления, что так дружны с сэром Алексом. Возможно, мне надо будет с ними переговорить.

–  Да, сэр Джей­мс.

Мисс Кук выш­ла, а гла­ва "Мэн-Кона", си­дя за сто­лом в сво­ем ка­бине­те в ожидании Мартина Торпа, смот­рел сквозь зер­каль­ные стек­ла окон, как су­мер­ки опус­ка­ют­ся на лон­дон­ский Си­ти, и думал о своих помощниках. Он от­да­вал се­бе от­чет, что Эн­ди­н и Тор­п имеют зар­пла­ту и дол­жнос­ти, не со­от­ветс­тву­ющие их воз­расту. И не только по­тому, что они блещут умом. Он разглядел в каж­дом из них ту же бес­це­ремон­ность, ко­торая от­ли­чала его са­мого, го­тов­ность иг­но­риро­вать мо­раль­ные прин­ци­пы ра­ди единс­твен­ной це­ли - ус­пе­ха. Три месяца назад он рискнул

и взял их в свою личную ко­ман­ду, чтобы сделать большое дело. Проб­ле­ма зак­лю­чалась те­перь в том, что что-то пошло не так. Теперь надо было искать выход. Ди­намик се­лек­то­ра прервал его размышления:

–  Сэр, мис­тер Гуль на проводе.

–  Соединяйте, мисс Кук.

Сэр Джеймс пре­зирал Ад­ри­ана Гу­ля, счи­тая дураком и пе­дан­том. Его особенно раздражали бе­лос­нежные ман­же­ты, торчавшие из-под ру­кавов на по­ложен­ные дюйм с чет­вертью, и постоянно нап­ря­жен­ное вы­раже­ние этого сноба. Однако, это не мешало Мэнсону пользоваться услугами мистера Гуля, который работал в отделе экономической информации Форин Офиса и являлся протеже сэра Алекса Дугласа-Хьюма. Лет десять на­зад, ког­да операции "Мэн-Кона" в Га­не и Ни­герии дос­тигли оп­ре­делен­но­го уров­ня, Мэнсон был приглашён за­нять мес­то в Ко­мите­те Си­ти по За­пад­ной Аф­ри­ке. Этот ор­ган был и до сих пор яв­ля­ет­ся чем-то вро­де проф­со­юза всех ос­новных фирм, ба­зиру­ющих­ся в Лон­до­не и про­из­во­дящих опе­рации в За­пад­ной Аф­ри­ке. Адриан Гуль был чиновником, осуществлявшим связь Комитета с правительством.

– Что Вам известно о событиях в Зангаро, Адриан, - с места в карьер начал Мэнсон.

– А, вы об этом, сэр. Внятной информации нет.

– А посол? Разве он не должен был присутствовать на приёме в честь Дня Независимости.

– К сожалению, аэропорт оказался в зоне боёв и не разрешил посадку нашего самолёта, и он был вынужден приземлиться в Уарри. Порт тоже закрыт для посещения иностранных судов. Это всё, что я знаю.

– Так постарайтесь узнать больше, мистер Гуль, - Мэнсон в раздражении чуть не швырнул трубку.

– Сэр Джеймс, - примирительно зазвучал голос из трубки, - Что вы так переживаете. Ничего страшного не случилось.

– Извините, Адриан, что-то у меня нервы шалят. Так Вы говорите, что русский корабль в порт не вошёл.

– Да, сэр Джеймс. Мы сейчас пытаемся установить связь с правительством Зангаро через швейцарское посольство. Сэр Алекс мне поручил готовить меморандум по экономическому положению в Гвинейском Заливе. Я очень хочу, чтобы Вы и члены Вашего Комитета ознакомились с ним и сделали свои замечания.

– Спасибо за доверие, мистер Гуль. Я сделаю всё зависящее от меня, чтобы наши бизнес-круги оказали Вам полное содействие. Рассчитывайте на меня.

– Спасибо, сэр Джеймс. Я завтра пришлю мои наработки. И Вы зря так переживаете из-за Зангаро. Хуже, чем было там уже не будет...

– Вы меня очень обнадёжили, мистер Гуль. До встречи!

– Покойного вечера. Сэр Джеймс!

Повесив трубку, Мэнсон подумал вслух:

– Напыщенный дурак!
– Затем зажёг гаванскую сигару и стал ждать Мартина Торпа. Его протеже по­надо­бился час, что­бы добраться из уютного кафе в Кенсингтонском парке до Мэн-Кон-Хауз. Рабочий день заканчивался. Клерки и брокеры, с трудом досидев до за­вет­ных пя­ти трид­ца­ти, хлынули из своих офисов в Сити в предместья, где располагались их особняки и квартиры. Для того, чтобы достичь "Мэн-Кон Хауз" Мартин был вынужден пробиваться сквозь них в обратном направлении, что потребовало значительного времени. Это был сим­па­тич­ный, юно­шес­ки строй­ный, с ак­ку­рат­но подс­три­жен­ны­ми вол­нисты­ми тем­ны­ми во­лоса­ми и си­ними гла­зами молодой. Он более по­ходил на капитана спортивной ко­ман­ды при­виле­гиро­ван­но­го час­тно­го кол­леджа, чем на про­теже од­но­го из акул гор­ной ин­дус­трии. Благодаря тому, что Торп обладал уникальной способностью дер­жать в го­лове курс ак­ций мно­гочис­ленных горнорудных компаний и мастерски манипулировать ими, его очень ценил шеф "Мэн-Кона". Сек­ре­тар­ши проз­ва­ли его "хит­ре­цом", а бизнесмены, из-под но­са ко­торых внезапно уп­лы­вали па­кеты ак­ций и чьи фирмы не­ожи­дан­но по­пада­ли под чужой кон­троль, на­зыва­ли его сов­сем не та­ким бе­зобид­ным проз­ви­щем. В свои двад­цать де­вять лет он был по­лон чес­то­люби­вых пла­нов и го­рел же­лани­ем их осу­щес­твить любой ценой. "Мэн-Кон" служил ему трамплином для дальнейшей карьеры, а сэр Джей­мс Мэн­сон тем человеком, который обеспечил бы свя­зи в Си­ти. Его пре­дан­ность Мэнсону оп­ре­деля­лась вы­сокой зар­пла­той и соз­на­ни­ем то­го, что он си­дит на вы­год­ном мес­те, от­ку­да лег­ко бу­дет при слу­чае при­метить "круп­ный ку­сок", как он вы­ражал­ся. В случае с Зангаро его ожидало пять миллионов фунтов, ради которых он был готов на всё.

В полдень 13 июля Мартин покинул свой офис на девятом этаже "Мэн-Кон Хауз". Для этого у него была уважительная причина: утром ему позвонил сэр Джеймс и распорядился подготовить новый проспект эмиссии для "Бор­мак Трей­динг Ком­па­ни Лимитед". Эта компания возникла в 1904 го­ду для добычи ка­учу­ка на Северном Борнео. После первой мировой войны она процветала и даже удвоила свой капитал, но вторая мировая война нанесла непоправимый удар по бизнесу. Пару месяцев назад Торп приобрел 30% акций компании по два шиллинга за фунт и передал их в трастовое управление Цвинглибанку. В начале мая представитель банка был выдвинут кандидатом в состав Совета директоров "Бормака". Мистер Гарольд Робертс был че­лове­ком по­лез­ным. Ро­див­шись шесть­де­сят три года то­му на­зад от от­ца-бри­тан­ца и ма­тери-швей­цар­ки, он, пос­ле без­вре­мен­ной кон­чи­ны от­ца, вы­рос в Швей­ца­рии и сох­ра­нил двой­ное граж­данс­тво. С ран­них лет пос­ту­пив на служ­бу в швейцарский банк, он двад­цать лет про­рабо­тал в Цю­рихе. Сразу после войны его пос­ла­ли в Лондон. Пос­ле­ду­ющие двад­цать два го­да он работал на родине отца и в возрасте шестидесяти лет ушёл на пенсию с поста уп­равля­юще­го. Он планировал про­вес­ти ос­та­ток дней в Бри­тании, по­лучая пен­сию во фран­ках. При этом он сохранил близкие связи со своими прежними коллегами и с большой охотой при­нимал учас­тие в де­ликат­ных опе­раци­ях, как от име­ни сво­их преж­них хо­зя­ев, так и по прось­бе дру­гих швей­цар­ских бан­ков. Оче­ред­но­го по­руче­ния по­доб­но­го ро­да было представление интересов Цвиглибанка.

В мае мистер Робертс направил совету директоров "Бор­мак" рекомендатель­ное пись­мо Цвин­гли­бан­ка и доверенность, из ко­торых сле­дова­ло, что он яв­ля­ет­ся аген­том Цвин­гли­бан­ка в Лон­до­не. Меж­ду сек­ре­тарем совета и мис­те­ром Ро­бер­тсом сос­то­ялись две встре­чи. На вторую явился пред­се­датель, май­ор Лю­тон, млад­ший брат давно по­кой­но­го по­мощ­ни­ка сэ­ра И­эна Ма­кал­листе­ра на Дальнем Востоке. Он убедил его созвать оче­ред­но­е за­седа­ние Совета директоров. В начале мая оно сос­то­ялось в кон­то­ре секретаря, в Си­ти. По­мимо стряп­че­го и май­ора Лю­тона, на за­седа­ние в Лон­дон сог­ла­сил­ся при­быть еще один член Со­вета ди­рек­то­ров. Хо­тя для кво­рума бы­ло дос­та­точ­но при­сутс­твия двух ди­рек­то­ров, трое пред­став­ля­ли со­бой убе­дитель­ное боль­шинс­тво. Глав­ный ар­гу­мент, пре­доп­ре­делив­ший ис­ход этого заседания, был чрез­вы­чай­но прост: ес­ли группа биз­несме­нов ре­шила приобрести крупный пакет ак­ций, нет смыса препятствовать их на­мере­нию влить све­жий ка­питал в ком­па­нию и ожи­вить ее де­ятель­ность. По­доб­ные дей­ствия мо­гут толь­ко бла­гот­ворно ска­зать­ся на це­не ак­ций, а все трое ди­рек­то­ров бы­ли их вла­дель­ца­ми. Ре­золю­ция бы­ла пред­ло­жена, под­держа­на и при­нята. Мис­тер Ро­бертс был вклю­чен в Со­вет ди­рек­то­ров, как пред­ста­витель ин­те­ресов Цвин­гли­бан­ка. В общей эйфории новых инвестиций ник­то не пот­ру­дил­ся из­ме­нить ус­тав ком­па­нии, где ут­вер­жда­лось, что двое ди­рек­то­ров сос­тавля­ют кво­рум при при­нятии ре­шений прав­ле­ни­ем, хо­тя те­перь в нём бы­ло уже не пять, а шесть ди­рек­то­ров. Естественно, что львиная доля новой эмиссии оказалась под контролем Мартина Торпа. Теперь он при посредстве своего протеже и его агентов мог руководить работой компании. Сэ­р Джей­мс истратил на эту операция 160000 фунтов стер­лингов и завладел 796 000 ак­циями "Бор­мака" из 1.5 миллионов. В последний момент Мэнсон вдруг решил, что отдать посторонним лицам почти половину своей добычи будет неправильно, поэтому Мартин был в срочном порядке отправился на встречу с майором Лютоном. На ней должен был присутствовать и мистер Робертс.

Майор Лютон, ветеран многих войн, представлял собой тип респектабельного джентльмена, который никогда не принимал решение сразу. Он должен был всё обдумать и взвесить. Это было связано не столько с материальными расчётами, сколько со старомодным желанием выглядеть достойно и благородно. Мартин считал, что ретроградам, подобным майору, не место в бизнесе и с большими усилиями скрывал это. В свою очередь, Лютон отнёсся к предложениям мистера Торпа с таким неприкрытым снобизмом, что чуть не сорвал переговоры. Однако, мистер Робертс смог сгладить эту неприязнь поколений и перевёл встречу на деловой лад. В ходе разговора, выяснилось, что Торп тоже является акционером "Бормака" и владеет 1000 акций, которые для него приобрёл его валлийский дядя. Майор Лютон согласился утвердить проект новой эмиссии, только после того, как получит чёткие гарантии, что он сохранит свой пост в Совете директоров. Переговоры об этом уже близились к концу, когда позвонила мисс Кук. Извинившись перед партнёрами, Мартин немедленно поехал к шефу. Срочный вызов озадачил его. "Неужели это из-за тысячи акций "Бормака"? Кто об этом может знать?",- думал он, протискиваясь на своём "Ровере" сквозь встречный поток машин.

Ког­да настороженный Торп во­шел в ка­бинет, Мэн­сон уже ре­шил, что дол­жен де­лать. Он дру­жес­ки улыб­нулся сво­ему лю­бим­чи­ку:

–  Мар­тин, Эндин обложался. Для того, чтобы всем остаться в выигрыше есть од­но де­ло, ко­торое по тре­бу­ет полной сек­ретнос­ти. Его нуж­но вы­пол­нить сроч­но, и на это мо­жет уй­ти пол­но­чи.

Не в тра­дици­ях сэ­ра Джей­мса бы­ло по­ин­те­ресо­вать­ся за­нят се­год­ня ве­чером Торп или нет. Мартин был го­тов к это­му - вы­сокий ок­лад обя­зывал.

–  О'кей, сэр Джей­мс. У ме­ня нет ни­чего не­от­ложно­го, - в его голосе почувствовалось облегчение.

Мэнсон посмотрел в окно. На­чали за­горать­ся ок­на сред­них эта­жей. На уров­не крыш све­та бы­ло еще дос­та­точ­но, что­бы ори­ен­тировать­ся, но не для то­го, что­бы чи­тать. Сэр Джей­мс щел­кнул вык­лю­чате­лем нас­толь­ной лам­пы, и в этот мо­мент вош­ла мисс Кук, по­ложи­ла пе­ред ним на стол тре­бу­емые от­четы и от­сту­пила к сте­не.

– Мисс Кук, заварите нам крепкий кофе и никого сюда не пускайте. Нас здесь нет.