Псы войны. Противостояние
Шрифт:
– Знакомый приём, – подумалось ему. – Хотят показать серьёзность моего положения. Сейчас будут мариновать в каком-нибудь предбаннике минут так тридцать-сорок, если не больше. Интересно, как они вели бы себя, если со мной был адвокат?
Долгая прогулка по коридорам закончилась у какой-то глухой двери, окрашенной в серо-стальной цвет.
– Камера? – запаниковал Эндин, остановившись в двух шагах от неё. Один из охранников за спиной странно хрюкнул, в то время как второй нажал дверной звонок. Через мгновение дверь отворилась, и Эндин увидел перед собой длинный
– Как это эффектно, – подумал он и остановился, привыкая к яркому свету. Его сзади подтолкнули к первой двери, ведущей направо. Она распахнулась: это был кабинет с широким окном, закрытым жалюзи. Через них пробивались яркие солнечные лучи. По середине стоял стол, за которым сидел человек в гражданской одежде. Это был Прайс. Эндин сразу узнал его по фотографии.
– Присаживайтесь, мистер Харрис, – произнёс он. – Как Вам экскурсия по нашим коридорам?
– Впечатляет, мистер… – Эндин решил играть заранее подготовленную роль.
– Меня зовут комиссар Прайс, – сухо произнёс полицейский. – А как Вас?
– Вот мой паспорт, комиссар, – протянул синие корочки с тиснённым золотым львом Эндин. – Убедитесь в этом сами. Вы же тоже, … англичанин.
– С чего Вы взяли? Может быть я – канадец.
– По Вашему произношению, комиссар, – Эндин продолжал вести свою игру и стал бессовестно сочинять. – Я когда-то учился в Кембридже и специализировался на диалектах английского. У Вас очень специфическое произношение – «говорите в нос». Мне кажется, что Вы из Мэрсисайда не так ли?
– А я думал, что мало кто знает про скауз? – поддержал разговор комиссар. – Расскажите мне что-нибудь ещё. Это весьма поучительно для меня.
– Но я уже мало что помню из курса лекций, – стал выкручиваться Эндин. – Столько лет прошло!
– Сколько?
– Лет десять, – и не давая полицейскому задать новый вопрос он наморщил лоб и стал импровизировать. – Первое упоминание о скаузе относится к концу прошлого века. В это время почти все жители Ливерпуля ходили с насморком и здорово гнусавили. К этому времени в Мерсисайд прибыло много иммигрантов с острова Мэн, из Уэльса, Скандинавии, Германии, Шотландии и, преимущественно, из Ирландии. Они восприняли это как норму и учились говорить похожим образом. В итоге это закрепилось в качестве особенности акцента…
– Ну Вы меня просто рассмешили, молодой человек, – улыбнулся Прайс. – Я много в жизни повидал, но в первый раз слышу такое. Неужели этой ерундой занимаются в Кембридже.
– Да, комиссар, – Эндин стыдливо опустил глаза.
– Впрочем в одном Вы правы, мистер Харрис, я действительно родился в Ливерпули. Много-много лет назад, – он откинулся на спинку своего кресла и внимательно посмотрел на Саймона. – Однако, перейдём к делу. Вы знаете, почему Вас вызвали сюда?
– Даже не представляют, комиссар! Вы мне позволите закурить?
– Курите.
Эндин сделал вид, что у него трясутся руки. Он долго щелкал зажигалкой, прикуривая сигарету, и ждал, что комиссар прервёт его занятия, но Прайс этого не сделал. Он откинувшись сидел в кресле и пристально смотрел на свою жертву. Наконец, действо с сигаретой окончилось.
– Вы знаете Шарля Ру? – спросил Прайс.
– Ру? А француза! Да, конечно я его подрядил с группой его коллег для подготовки рабочих для лесозаготовок! О это большое дело! Я и мои компаньоны получили концессию в верховьях Бамуанги. Там мы будем добывать красное дерево и экспортировать его в … – Эндин сделал вид, что захлебнулся дымом сигареты, закашлялся, а потом округлил глаза. – О, это большие деньги!
– Интересно, как Вы будете вывозить древесину, – полицейский проявил знание вопроса. Но Эндина уже было трудно остановить:
– О! Это – просто! Мы будем обрабатывать её на месте: делать из неё тончайший шпон! Его будет вывозить вертолётами!
Комиссар недоверчиво хмыкнул. Эндин, как ему показалось, очень убедительно растерялся, смял в руках сигарету и с нажимом продолжил:
– Да, да! Возить продукт мы будем вертолётами. Вы же слышали о же вертолётах «Бельведер». Нам уже удалось прикупить несколько этих машин у армии…
– Ничего такого не слышал, – мотнул головой полицейский. – Что же говорите Вы, мистер Харрис, довольно убедительно, но я всё же сомневаюсь в Ваших словах.
– Почему, – изобразил на своём лице искреннее недоумение Саймон.
– Скажите, Харрис, зачем компании по добыче древесины шестеро наёмников и толпа вооружённых туземцев?
– Вооружённых? Разве полуржавые маузеры можно назвать оружием? – притворно возмутился Эндин, прервав Прайса. Он тут перешёл в контрнаступление. – Вы знаете сколько стоит оборудование, вертолёты? Их надо беречь! А вдруг какой-нибудь мятеж? Вы же знаете, вдоль южной границы не спокойно. Вдруг какая-то вооружённая банда её перейдёт? Пять полицейских да дюжина пограничников её не задержат, а вот полсотни моих охранников под командой специалистов их остановят!
– Ну, допустим, я Вам поверю, как поверил бригадир Спифф. – Тут Эндин удивлённо поднял брови, изображая непонимание, но Прайс, не желая вдаваться в объяснения, продолжил: – Но зачем Вам триста людей, обученных держать оружие?
– Вы разве первый день в Африке, комиссар, – голос Саймона вдруг приобрёл менторский тон. – Вы же знаете, что тут очень высокая текучка кадров! Болезни, побеги, пьянство. Дай Бог, чтобы к концу первого года у нас останется половина из этих людей…
Прайс недоверчиво тряхнул головой и прервал поток слов допрашиваемого:
– Итак, перейдём к делу! Что Вы можете рассказать о Шарле Ру?
Лицо Эндина приняло озабоченное выражение:
– О Ру? Только то, что было в досье. Я вообще его мало знаю. Встречался с ним два или три раза во Франции, а затем несколько раз в Уарри.
– Вы затеваете серьёзный бизнес и ничего не знаете о своих подчинённых. Вам не кажется это странным, мистер Харрис?
– Нет, не кажется, комиссар, – огрызнулся Эндин.
Прайс со скучающим видом стал листать страницы какого-то дела. Казалось, что он совсем забыл про допрос. Вдруг, он поднял свои выцветшие глаза и посмотрел на допрашиваемого в упор: