Пташка
Шрифт:
– Я не хотел бы видеть врага в тебе. – Ненавистные уста смешно коверкали родной язык сида, и ухмылка Фиргалла стала чуть шире. – Я знаю, это невозможно, но чувствую, сложись всё иначе, друга надёжнее и благороднее мне было бы не найти.
И вдруг сид понял, что Северянин и правда был охмелён, но совсем не вином, и откуда-то из-под рёбер начала подниматься волна удушающей ярости, захлёстывая сердце и разнося по всему телу мерзкую, неостановимую дрожь.
– Оставь пустое сотрясание воздуха. – Фиргалл молил, чтобы голос не предал его. – Береги её.
Сид развернулся, чтобы уйти, как вдруг на плече
– Постой!
Фиргаллу никогда не забыть того взгляда. Блестящие, чёрные, что не различить зрачка, очи вцепились в него. Правая рука зависла напротив. Большая, сильная.
Сид медленно перевёл взор с протянутой длани на лицо юноши. Как легко пожать эту руку, дотронуться до чужого, окаянного человека, что украл его радость! Что обнимет его Этайн, проведёт по шёлковым волосам, что одна во всём свете познает нежность её кожи…
Внезапная боль пронзила виски. В тот же миг горячие пальцы сомкнулись вокруг его холодной ладони. Где-то высоко над головой раздался первый громовой раскат, а порыв ветра швырнул в его лицо запах дождя.
13. Друзья.
– У тебя получается всё лучше и лучше! – одобрил Айфэ, и Гнеда спрятала на груди польщённую улыбку. Она и сама видела, что Пламень потихоньку начал подчиняться, а её уверенность в собственных силах и приязнь к строптивому, но такому красивому и изящному животному изо дня в день становились всё сильнее.
– Но до тебя мне всё равно далеко, – не удержалась от досадливого замечания девушка.
Айфэ, обходившийся без уздечки и правивший своим Снехте лишь с помощью верёвки, свободно накинутой на шею мерину, усмехнулся.
– Я был посажен на коня в три года. Напрашиваешься на похвалу?
Гнеда засмеялась и зарылась одной рукой в гриву Пламеня.
– С таким именем у тебя на роду написано находить общий язык с лошадьми. – Он вдруг осёкся и осторожно посмотрел на девушку. Гнеда не встретила его взгляд, продолжая ворошить чёрную холку.
– Странно. Через столько лет узнать своё настоящее имя, – наконец промолвила она.
– Это не плохо, иметь несколько имён. Хочешь, я буду звать тебя Яронегой?
– Нет! – испуганно выпалила девушка.
– Как скажешь, – улыбнулся Айфэ и незаметным прикосновением подстегнул Снехте ускорить шаг.
– Вы словно читаете мысли друг друга, – восхищённо проговорила Гнеда, догоняя молодого сида.
– Доверие. Он полагается на меня, знает, что я его не обижу, что со мной он под защитой. Снехте позволяет мне касаться его там, где не позволил бы никому другому, он узнаёт мой запах задолго до того, как я подойду к конюшне, он помнит мою походку и слышит мой голос за многие сажени. Полная, безграничная близость. – Айфэ пробежал пальцами по серебристой шерсти. – Я знаю каждый рубец на его коже, каждую выемку на копыте. Мы с ним прошли через огонь и воду, чтобы заслужить доверие друг друга. Это упорный труд, но наша дружба стоит каждого затраченного мгновения.
– Тебе повезло с таким покладистым конём, – предположила Гнеда, но Айфэ ответил ей звонким смехом.
– Ты, должно быть, шутишь! В первый месяц нашего знакомства я ходил с ног до головы в синяках. Более норовистое животное сложно представить.
Девушка прикусила язык, и до усадьбы молодые люди ехали в тишине. По рукам и ногам разливалась приятная усталость, перемешанная с негой от ощущения натруженного тела.
Остатки утреннего тумана белёсыми обрывками путались под копытами, от овина тянуло сладковатым дымом. Хлеб выращивали на полях внизу, но на обмолот его привозили наверх, и теперь до них доносилось мерное постукивание цепов из гумна, и этот звук заставил сердце Гнеды сжаться. Впервые ей не довелось своими руками ощутить богатство собранного урожая, почувствовать тяжесть сжатых колосьев в намозоленных серпом и окроплённых едким зелёным соком ладонях. Не довелось обонять того особенного запаха выдернутых льняных корней и глубокого, свежего и одновременно прелого духа развороченной земли.
Осень в горах наступила внезапно, и Гнеда удивлённо любовалась на пожелтевшие в одну ночь листья берёз и ясеней. Подсвеченные пронзительной синевой небес, они казались особенно нарядными.
Едва спутники показались в воротах, к ним подскочил стремянной, чтобы помочь Гнеде спешиться. Айфэ легко спрыгнул с серого мерина и, ухватив его за недоуздок, повёл в конюшню. Вверив свою лошадь слуге, юноша присоединился к Гнеде, которая уже рассёдлывала Пламеня.
– Когда ты идёшь к отцу? – спросил он, принимая у неё сбрую.
– Нынче не будет урока, – отозвалась она из денника. Выбрав в яслях пучок свежей, мягкой соломы, она принялась бережно вытирать потные бока коня.
– Бьюсь об заклад, ты ничуть не расстроена, – улыбнулся юноша.
– Видел бы ты, какой отрывок из книги он велел прочитать, – со вздохом протянула Гнеда, и Айфэ рассмеялся уже в полную силу. – Впрочем, иногда бывает очень любопытно. Похоже на старины Гостилы, только Фиргалл говорит, это происходило взаправду. А вот когда начинается про войны, становится скучно. И страшно. Взять хоть былые обычаи сидов, – Гнеда поморщилась, и её передёрнуло, – отрубать головы врагов и украшать ими коней!
– Они верили, что так сила поверженного противника переходит к ним, – бесстрастно пожал плечами Айфэ.
– Самые порядочные люди вечно оказываются отравлены или зарезаны в своей постели, – мрачно продолжала девушка, придирчиво ища на Пламене остатки пота, – несчастные наследники истреблены просто потому, что их угораздило не вовремя родиться, а женщины – те и вовсе лишь орудия в играх мужей, которых можно продавать, словно овец на торгу.
– Такова жизнь, и не только в княжеских семьях. Разве ты не знала? Все стремятся к власти, – Айфэ больше не улыбался.
Гнеда отбросила солому и выпрямилась.
– И ты тоже?
Юноша задумчиво посмотрел на неё.
– Нет. Я хочу быть свободным. – Он подал Гнеде скребницу и прислонился к стене, наблюдая за действиями девушки.
– Ты и так свободен, – удивлённо возразила Гнеда, проходясь по шелковистой шерсти.
– Именно. Власть всех обращает в своих рабов, и правителей тоже. И потом, – он скрестил руки на груди и слегка тряхнул головой, – я приёмный сын. Мой отец стоит далеко в очереди на престол. Даже если бы я и хотел, прийти к власти было бы нелегко. Но я не хочу. И никому не посоветую такой участи. Чему ещё учит тебя отец? – Айфэ явно был не по душе ход беседы, и он стремился изменить его.