Птенцы соловьиного гнезда
Шрифт:
— Она чоки, — сообщил официант, отсчитывая сдачу. — Странно, что ты ее не видел — она здесь уже больше трех периодов. Впрочем, она работает иногда в первую смену, а иногда во вторую, через день, так что тебе, наверное, просто не везло. Если бы сегодня ты зашел на полчаса позже, господин, ты бы тоже ее не застал.
— Посменная работа? — приподнял бровь сыщик. — Разве чоки устают?
— Так сложилось, господин, — вежливо ушел от ответа официант. — Могу я помочь тебе чем-то еще?
— Нет, — покачал головой Тантэй. Его мозг уже работал, раскладывая обстоятельства по полочкам.
Беглец, если
Он в несколько глотков выхлебал горькую жидкость, забросил в рот горсть вязких, как резина, кальмаров и вышел из бара, по пути незаметно сняв чоки встроенной в перстень камерой. Перейдя на другую сторону улицы и выбрав неприметную позицию у ствола большой цукусы, откуда хорошо просматривался вход, он принялся терпеливо ждать. Оставался шанс, что парень с чоки выйдут через служебный вход, ему не известный, но, по крайней мере, сквозь блики окна ему виден неясный силуэт чоки за кассой. Когда она встанет, он заметит. И если даже он упустит их сейчас, никто не мешает ему вернуться сюда завтра, уже во всеоружии, и провести слежку по всем правилам: с радиометками, пеленгатором в машине и так далее. Да и не обязательно: наниматель обрадуется даже такой зацепке. Только профессиональная основательность заставляет его довести дело до конца и выяснить как можно больше.
Когда часы показали два, Калайя поднялась из-за кассы, и ее место занял какой-то мужчина. Через несколько минут она вышла из дверей в компании беглеца. Подождав, пока они отойдут на десяток саженей, Тантэй двинулся за ними. Народу здесь шаталось довольно много, и он не боялся, что его заметят.
Полчаса спустя парочка привела его в тихий жилой квартал в районе Еловой горы. Здесь вести преследование стало уже сложно. Улицы в разгар рабочего дня пустовали, и каждый прохожий оказывался как на ладони. Беглец ни разу не оглянулся и вообще то ли чувствовал себя уверенно, то ли страдал непростительной в его положении беспечностью, но рисковать сыщик не собирался. Если пташки, напуганные, внезапно снимутся с места, ему могут и не заплатить. И пенять останется только на себя.
Впрочем, тут ему повезло. Когда он уже почти намеревался прекратить преследование и завершить его завтра, парочка свернула во двор приметного дома с башенками на крыше. В тот момент сыщик следил за ними из-за угла изгороди на перекрестке саженях в ста. Немного выждав, он неторопливой походкой профланировал мимо здания, сфотографировав его, убедился, что из микроскопического дворика нет другого выхода, и не меняя шага пошел дальше.
Мышеловка захлопнулась. Судя по вывеске агента на столбе, хозяйка занимается сдачей квартир внаем. Самое подходящее место для беглеца. Для очистки совести сыщик до самых сумерек проболтался в визуальной окрестности дома, но ни Биката, ни Калайя так
Шагая по улице в сторону проспекта, он вытащил пелефон. Код, который он набрал, памяти устройства не хранился — сыщик помнил его наизусть.
— Тантэй говорит, — произнес он без предисловий. — Я их нашел. Через час жду твоего человека в «Голубом пруду». Нет, не как обычно. За такие находки я беру двойную таксу. Да, тридцатка, и наличными.
Он сбросил вызов и наконец-то позволил себе скупо улыбнуться. Все-таки даже в его возрасте можно обставить молодых да шустрых. И пусть молодые неудачники плачут.
Ночь на 23.15.849, огнедень. Крестоцин
Заметив впереди мигающую вывеску и светящееся панорамное стекло, Карина ускорила шаг. Наверное, тут и находится бар «Ракутиндэ», где работает Биката. Да, действительно, он. Стилизованные под старину буквослоги полукругом тянулись по мерцающей над входом неоновой арке. Бросив взгляд на часы — почти десять, как она точно успела! — она толкнула дверь и вошла внутрь.
Помещение бара пустовало, только в дальнем углу заканчивал поздний ужин одинокий посетитель. Калайя неподвижно сидела за кассой. Заметив Карину, она повернула голову и кивнула, но с места не сдвинулась.
Рядом с Кариной нарисовалась фигуристая девица в форме официантки, лет шестнадцати или семнадцати. Она извиняющеся улыбнулась Карине и поклонилась, прижав подносик к груди.
— Прости, госпожа, мы уже закрываемся, — сказала она звонким голосом. — Бар работает только до полуночи. Приношу нижайшие извинения за причиненное неудобство, госпожа.
— Здравствуй, госпожа, — поклонилась в ответ Карина. — Ты, наверное, госпожа Юмия? Биката упоминал о тебе.
— Прости, госпожа, ты знаешь Бикату? — улыбка девицы растаяла, но выражение лица стало заинтересованным.
— Да. Он мой сосед по дому. Я просто шла мимо, ну и решила посмотреть, где он работает. Приношу свои извинения, если помешала.
— Нет-нет, — спохватилась девица. — Ты, наверное, госпожа Карина. Он о тебе тоже упоминал. Прости мою невежливость. Через несколько минут мы закроемся, и он освободится. Ты можешь подождать за столиком.
— Спасибо, — откликнулась Карина. — Не обращай на меня внимания, госпожа.
Девица исчезла на кухне, а Карина подошла к кассе.
— Добрый вечер, Калайя, — поздоровалась она.
— Добрый вечер, Карина, — откликнулась чоки. — Прости, но правила запрещают мне разговаривать с посторонними, когда я выполняю служебные обязанности. Ты мой друг, но ты не являешься сотрудником бара, а потому в данной ситуации я не имею права с тобой общаться. Приношу свои извинения.
— Да ничего страшного. Две минуты до полуночи осталось. Я потерплю.
Она присела за столик и принялась ждать. Слегка болело потянутое на сегодняшней тренировке запястье, и она принялась массировать его. В поставленной на пол сумке завозился Парс, и Карина приоткрыла сумку. Зверек немедленно высунул ушастую голову и начал с любопытством оглядываться по сторонам, втягивая ноздрями воздух.