Птичий грипп
Шрифт:
Кондратий сонно гудел:
– Каково тебе?
Вивиорский плаксиво твердил:
– Каково тебе?
Соловей сказал скороговоркой:
– Каково тебе? – Открыл глаза, скосился на лист на подлокотнике и выразительно прочитал: – Мирзоев Тимур! – Ии снова закрыл глаза.
– Мирзоев Тимур! – повторил Вивиорский с надгробным пафосом.
– Мэмэ… Тэмэ… – прогудел Кондратий.
Вдруг блюдце под их пальцами заплясало, и голосок, тонюсенький, писклявый, мышиный, вывел:
– Не знаю… Не знаю… Не знаю…
Этот голосок шел из блюдца, из его фарфора,
– Попов Егор! – прочитал Певец и зашторил глаза.
– Попов Егор!
– Попэ… Егэ…
Блюдце приподнялось вместе с их пальцами, наученные опытом, они пальцев не сняли, и все тот же лукавый, мелкий писк вывел весело:
– Не убий!
Блюдце звонко опустилось. Они замерли. Певец спохватился, разлепил веки, имя расплывалось, вгляделся, и непослушным языком он назвал, проваливаясь в отрадную темень:
– Андреева Валерия!
– Андреева Валерия! – пугливо негромко поддержал, хлюпая горлом, Вивиорский.
– Анээ… Валээ… – прорычал Кондратий.
Блюдце стало плясать, влево-вправо, вверх, замерло, вверх, замерло, влево-вправо, подскочило вверх, застыло. Пискнуло:
– Никак.
Они сидели в уютной прострации. Стало вонять, как если бы кто-то выпустил газы. Соловей выпал из магической неги, шмыгнул носом, открыл оба глаза, повернул голову вбок и прочитал, думая больше о запахе, чем об остальном:
– Соколова Ольга! – И недовольно закрыл глаза.
– Соколова Ольга! – смущенно сказал Вивиорский.
– Сок… Оля… – нагло подхватил Кондратий.
Блюдце крутанулось с жуткой скоростью. Они пытались оторвать пальцы. Не могли. Пальцы были словно примагниченные. Пальцы жгло. Они не могли открыть глаза. Потом их тела тряхнуло. И отпустило… Они отдернули пальцы. На автомате открыли глаза. Над столиком рассеивался сиреневатый дымок. Девчоночий голос спортивно крикнул, удаляясь:
– Спасибо! Спасибо! Спасибо!
Через десять минут в другом, парадном кабинете выпили по бокалу шампанского.
– За нас с вами и за х… с ними! – зычно прорычал Кондратий.
– С ними? – встрепенулся Соловей.
– С ними, с призраками… Играем. Любопытствуем. Слушаем ересь всякую. И тянет, тянет, как наркотик. А зачем? С огнем играем, парни. В следующий раз еще пришибет током этим поганым. Сука, бля, на Совбез успеть надо.
– Током, думаете? – спросил Певец.
– Ну а чем? Законы физики, епта. Еще не изученные. Знаешь за сколько нам схему этого вызова торганули? За сенаторское место. Они схему – мы им место.
– А продал кто? – переспросил Ппевец. – Вы так мне никогда и не сказали.
– Сказать? Да секрет небольшой. Ангарские, кстати, ребята, наши. Говорю тебе, как сыну, Дениска. Бывший мэр Ангарска торганул. Он по этой схеме всех, кого замочил, вызывал… И базланил с привидениями. Ха-ха! Помнишь, Витя, как мы схему получали? Молчишь? Правильно. Отмокай.
Вивиорский молчал, он стоял у окна, пепельно-серый, и мелкими глотками цедил шампанское. Сквозь жалюзи ему был виден бессмысленный город.
– За
Ночью Степан Неверов скачал в инете новый хит Дениса Соловья. Денис заиграл в наушниках. Оперным голосом он пел в отвратительно разбитном ритме:
Я тебя люблю,То есть ай лав ю,Я тебя ловлюИ в себя волью…– Странно, – произнес Степа вслух.
Соорудил файл и в нем набарабанил стих, сам не понимая, о чем:
Соловей, соловей,Не разбойник ли ты?Эй, в себя ты не лейЧью-то кровь и мечты!Льется в глотку счастливость —Чтобы зубы росли…И в тебя она влилась,Оторвав от земли.И звучит – что есть силы,Все быстрей и быстрейНад оскалом могилыСоловьиная трель…Потом в том же файле он принялся писать про посещение организации «Птенцы Счастливости». Правда, в молодежной газете «Реакция» его текст так и не вышел.
Белый голубь
С белым голубем они встретились сразу после Нового года.
Читатель знает, кто такой белый голубь?
Знает читатель, что голубя со Степой роднило?
Они сидели у того дома на Малой Бронной за столом, застеленным полосатой клеенкой. На окне серебрились морозные узоры, точно таинственные шифры. Хозяин заботливо протер клеенку влажной тряпочкой, стряхнул крошки в ладонь, и ссыпал в миску.
– Для голубей, – объяснил Ярик и пожаловался: – После праздников башка трещит.
– Та же байда.
– Значит, по сочку? Я себе зарок дал: неделю не пью.
– Идет.
– Ну, как дела?
– Лучше всех!
– Это правильно. – Ярослав налил Степану полную чашку яблочного сока из светло-зеленого пакета с темной надписью «Добрый». – Ты парень будь здоров! Работаешь как проклятый.
– Стараюсь.
– Нет, ты не скромничай…
– Спасибо.
– Небось уже на тачку скопил нехилую?
– Какое там. Ты разве не знаешь? Какой наш доход? Копейки…
– Центы… Цент доллар бережет! Где Новый год встречал?
– Дома. С родоками.
– Уважил, значит, старость?
– Ну.
– Степ, а теперь мне скажи без передачи. Просто скажи. Как другу. Дожали мы этих пидарасов?
– По-любому, Яр!
– А то меня от министра дергают. Опять эти захватили че-то, опять петарду взорвали. А кому отдуваться? Нашему отделу.
– Да все, выдохлись они. Воронкевич, Огурцов, Мусин… Они уже не выживут.