Птицы в небе
Шрифт:
Иногда приезжал скромняга Пырьев и приносил свои полотна с сосновыми лесами, мостиками через местные ручьи и мельницами, пшеничными полями и лодками бедняков у причалов. «Цены нет твоим лесам, ручьям и лодкам, сама жизнь в них. И вот ведь,
Тогда в подвале трёхэтажного дома, каменном мешке с узким окном под потолком, гудела день и ночь печь. Меха нагнетали нешуточный жар. Фигурки цветочниц в шляпках и с маленькими собачками, резвящиеся дети, торшеры и бра в завитках лиан c дриадами и русалками в ветвях деревьев – бронзовое литьё покрывали благородной тёмно-коричневой, «флорентийской», патиной, которую очень любил Фёдор, или позолотой, как любил Поль. Между ними вспыхивали споры, они кричали в дыму плавильни, обзывали друг друга и размахивали чёрными от сажи кулаками, а потом кутили и хохотали всю ночь до утра, показывая какой-нибудь Елене или Аннушке свои работы.
– Не может быть, моя девочка, тебе нравится эта куча ржавого позеленевшего железа!? Ты посмотри, благородная позолота, что может быть лучше! – кричал Поль.
– О, Пресвятая Дева! – восклицал Фёдор. – Кто позарится на кучу этого блескучего старья?!..
А иногда здесь бывали гости из Внеземелья. Вернее, здесь они появлялись чаще, чем где-нибудь ещё. Заказывали у малоизвестных художников полотна, посещали набегами выставки и покупали картины у бедных уездных живописцев и скульпторов с неизвестными никому именами…
20. Внеземелец приехал
Поль, помятый и заспанный, открыл не сразу. Из тёмного коридора крепко несло краской, сладковатым духом кальяна, табаком и кофе.
– Чую хороший кофе, – усмехнулся Игнатьев, – неужели Фиби до сих пор не плюнула и не оставила этот бедлам?
Поль просиял. Невысокий, смуглый, как головёшка, в турецком длинном халате, он расплылся от удовольствия:
– Фиби сварила кофе, ты как раз вовремя! – и крикнул в комнаты: – Фиби, у нас гости!
– О мой бог, когда здесь не было гостей?! – знакомый грудной голос лениво откликнулся издалека. – Кого ещё там принесло?
Игнатьев вошёл вслед за Полем в комнату, улыбнулся и развёл руки:
– Время не меняет твои привычки, Фиби.
Голая итальянка лежала на мягком диване, прикрывшись старой ажурной шалью с бахромой. Возле Фиби на полу стоял кальян. Взгляд итальянки мутно плавал.
– Митенька, – протянула она, разулыбавшись и поднимаясь на локте, – как же я рада тебя видеть, бродяга! Поль, там ещё осталось в кофейнике? И рому, ты обещал, – капризно протянула она.
Конец ознакомительного фрагмента.