Птицы
Шрифт:
— Схватил за голову и как будто целовал глаза бедного коротышки. Но когда целуют, не жуют. И кровь не течет.
Финч даже не успел как следует испугаться, когда вдруг понял:
— Вы сейчас врете?
— Кто знает… — задумчиво ответил мистер Кэттли, и эта его отстраненная задумчивость показалась Финчу очень жуткой.
«Станция “Мост Шелли. Шелли”», — сообщили вещатели, и трамвай начал замедляться.
Мистер Кэттли вскочил, словно внезапно обнаружил канцелярскую кнопку на своем сиденье.
— Моя станция, — сказал он и подмигнул. — Приятно было поболтать. До встречи, коротышка.
Мистер
Финч очень понадеялся, что упомянутой встречи никогда в его жизни не случится.
*
Прорезая снег, трамвай громыхал по мосту Шелли. Под ним располагался сам Шелли, небольшой район, выстроенный на холмах. В нескольких футах от ограждения моста располагались покатые черепичные крыши, окутанные каминным дымом, который выползал из кирпичных дымоходов. На шпилях неспешно крутились чаши анемометров. В чердачном окне одного из домов прыгала собака. Она лаяла вслед трамваю, будто провожая его гневными ругательствами.
В иное время Финч, вероятно, как-нибудь отреагировал бы — может, даже показал бы этой псине язык, но сейчас он ее даже не заметил, глубоко уйдя в свои мысли. Он думал о словах мистера Кэттли. Думал про обман, про школу, про приют, про дедушку и про родителей…
Финч так задумался, что сперва даже не заметил, как трамвай преодолел мост Шелли и оказался в Горри, среди тесных квартальчиков и неказистых домишек.
Рупоры-вещатели ожили. Из них посыпался треск и потекло шипение. Пассажиры оторвались от газет и недоуменно задрали головы — трамвай еще не добрался до станции, значит, это было не объявление о прибытии.
Скрипучий голос заговорил: «Внимание, пассажиры! Метеорологическая станция из Бруберри передает, что ожидается очередная снежная буря. Предупреждение! Предупреждение! Через шесть дней! Ожидается снежная буря! Будьте готовы и следуйте установленным инструкциям!»
Финч вздохнул. Он посмотрел на прочих пассажиров. Все без исключения выглядели раздосадованными и мрачными. Ну еще бы: все дела отменять из-за бури!
— Лишний повод Горбисту или Уолшшам набить карманы, — сердито сказал кто-то из пассажиров.
— Да-да… — ответили ему.
Что ж, вот, кто сейчас, должно быть, ждал снежную бурю с нетерпением, так это упомянутые личности, которых буря должна была лишь обогатить. Господин Горбист и семейство Уолшшей владели компаниями по добыче и переработке снега. Самые важные люди в городе, они летали на своих собственных частных дирижаблях, ходили в дорогие рестораны, и о них часто писали в газетах.
В классе Финча училась Уиллаби Уолшш, одна из самых нелюбимых то ли племянниц, то ли внучек старого господина Уолшша, сосланная в школу «Фьорити» за какую-то провинность и вынужденная учиться вместе с такими, как Финч. В классе все презирали Уиллаби за богатство ее семьи, а еще потому что она была толстухой. Миссис Оул и другие учителя иногда говорили, что она так и умрет толстой и никем не любимой. Одноклассников Финча это весьма забавляло.
Трамвай подошел к очередной станции. А за ней вскоре и к следующей, а Финч все думал о снежной буре. Дедушка всегда пек имбирное печенье во время бури и пытался не подавать виду, но от Финча не могло укрыться, что он в эти
Снежные бури, накрывающие город своим колючим пуховым одеялом, длились по несколько дней. В такое время жизнь повсеместно останавливалась, все дома запирались. Город оказывался во власти ужасной метели — находиться в такое время на улице было верной смертью.
Сказать по правде, жители города боялись не только снега, но еще тех, кто якобы с ним приходил. Злые языки поговаривали о тварях, выжидающих в метелях и питающихся людьми, но никто никогда этих тварей не видел. Самые ярые выдумщики заверяли, будто слышали смех в ветре и видели жутких уродливых существ, ползающих по стенам домов и скребущих в штормовые ставни когтями. И хоть мало, кто верил этим россказням, в каждую бурю неизменно кто-то пропадал — не успевал добраться домой, терялся, замерзал насмерть и исчезал. Об этих несчастных потом писали на передовице газет всю неделю после того, как все заканчивалось.
Город пережидал ненастье, ветер постепенно стихал, и метель умирала — снегопад на короткое время почти прекращался. Тогда открывались люки и решетки канализационных сборников, и снег уходил под землю, где располагались гремпины — цеха по переработке. Автоматоны-уборщики выезжали на улицы и расчищали тротуары и мостовые, освобождали дома и их жителей из снежного плена. Постепенно жизнь снова возвращалась в норму. До следующего подобного предупреждения о приближающейся снежной напасти.
Последняя буря была почти три с половиной месяца назад и длилась ровно неделю. И вот в трамвае все принялись гадать, сколько продлится новая. Кто-то без особой радости в голосе сообщил, что наконец появится возможность дочитать книгу, еще кто-то достал из кармана блокнот и взялся составлять список покупок, чтобы пополнить запасы, а молодая мисс, сидевшая перед Финчем, посетовала на то, что спектакль в театре «Карди-Бра», на который она возлагала особые надежды, отменят.
Финч в общей нервозности, поселившейся в трамвае, участия не принимал, да и к тому же вагон наконец подошел к его станции. Сквозь запотевший иллюминатор он уже видел свой квартал: нестройный ряд домов с темно-зелеными крышами.
«Станция “Трум. Горри”», — сообщили вещатели, а затем трамвай остановился и с шипением раскрыл двери.
Финч со вздохом поднялся и направился к выходу.
Станция «Трум» была совсем крошечной. Над лаконичной платформой нависал небольшой кованый навес, множество раз залатанный, — под ним размещались одинокая скамейка да будка станционного смотрителя, старого мистера Перри. Часы с единственным циферблатом всегда отставали, стекло в них треснуло. Тепло-решетки на краю платформы пребывали в плачевном состоянии и вечно забивались или ломались.
Вот и сейчас, стоило лишь Финчу сойти с подножки, как он увидел мистера Перри в длинной шинели и съехавшей набок фуражке, ковырявшего что-то в медных конусах в глубине рычащего и фыркающего напольного радиатора. В руке старик держал механический ключ, при этом сам он раскраснелся и пыхтел, как паровоз.
— Добрый день, мистер Перри, — поздоровался Финч. — Снова чините решетку?
— О! Здравствуй, Финч, — отозвался станционный смотритель, подняв взгляд. — Уже третий раз за день забилась, проклятая. Один мистер не смог струсить снег, можешь поверить? А где это видано, чтобы в трамвай заходили с башмаками в снегу!