Пугачев Победитель
Шрифт:
Ты вот о чем, Костя!
Ему, чудовищу, надо было бы распороть брюхо, потому что вся его сила в брюхе..
Носившийся со звонким молодым лаем вокруг отряда борзой пес Лихачева забежал вперед, подпрыгнул, извившись стройным телом, и лизнул шершавым языком горбоносого каракового киргиза. Конь сердито захрапел.
Да, кстати... Какие у нас потери, Костя?— спросил Лихачев.
Потери? — рассмеялся Левшин.— Представь, только полуха потеряно...
Что такое? Шутишь?
Ничуть. Митрохину шальная пуля отшибла половину правого уха. Только и всего.
Чудно...
Это, друг мой, гражданская война, не армия с армией схватываются, а правильно построенная военная сила с почти невооруженной толпой. Ну, кроме того, неожиданность полная, ночное нападение, паника. А ты знаешь, что такое паника? Загляни-ка в историю. У нас же был такой случай: сошлись где-то давно две рати, одна—московское ополчение, другая—татарская орда. Боялись сцепиться, подстерегали друг друга. И вдруг в московском стане поднялась паника, так, ни с того, ни с сего. И кинулись головотяпы бежать, вопя во все горло, а татары... Можешь себе представить, что случилось с татарами? Они услышали неистовые вопли москвичей, увидели поднявшуюся над московским станом облаком пыль, и сами кинулись в бегство. Рассыпались обе рати„ Ну, и, разумеется, обе стороны потом приписывали себе честь победы
Жуткая мысль слабой искрой загорелась в мозгу Лихачева, но сейчас же погасла. Несколько мгновений он тщетно старался вспомнить, что это была за мысль.
Сам не зная, почему, сказал:
Будем надеяться, что_.
Да, будем надеяться! — глухо откликнулся Левшин.
Кто-то из гусар в одном из передних рядов затянул вынесенную из Семилетней войны солдатскую песенку:
Пишет, пишет король пруцкой Государыне французской М екленбургское письмо!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
А
немподист после ухода отряда Левшина из Курга- новки пришел к решению бежать. За долгую службу в качестве управляющего обширными имениями князей Кургановых он успел-таки приобрести некоторый достаток. Как человек оборотливый и привязанный к земле он завел себе порядочный клочок земли в заречной части села Кургановского и выстроил там маленькую усадебку. Смотреть за хозяйством он посадил одного из своих родственников, выкупленных им на волю. Усадебка была, что называется, «мал золотник, да дорог». Кроме усадьбы, Анемподист имел и деньжата.
Теперь, задумав бежать, он решил оставить все свое имущество на волю божью: много не увезешь, да и куда везти-то? Разве до Москвы доберешься с большим грузом? Еще ограбят где-нибудь по дороге. Поэтому он решил взять с собой только деньги, да и то не больше трех десятков червонцев. Серебро же он ночью сволок в усадьбу и там, заставив управляющего усадьбой родственника поклясться страшной клятвой и съесть в подтверждение оной клятвы пригоршню земли, зарыл три сотни рублевиков в огороде. Вернувшись в барскую усадьбу, Анемподист при помощи доверенного старого конюха запряг в легкую бричку пару господских сытых коньков и около полуночи съехал со двора. У него был план — пробраться в Казань и там присоединиться к семье князя Курганова. Казань — город крепкий, пугачевцы, ежели вздумают осаждать Казань, зубы поломают. Можно будет отсидеться в Кремле, а то и махнуть из Казани
ПУГАЧЕВ-ПОБЕДИТЕЛЬ
в Первопрестольную. Уж туда-то начальство треклятого Емельку не допустит! И то срам, что допустили его, собачья его печонка, столько времени куролесить за Волгой. Ишь, чего натворил, поганец! Сколько народу взбаламутил да перепортил, глотка его ненасытная! В царях захотелось побывать сучьему сыну. Эх, нету батюшки Петра Алексеича! Тот бы давно показал черни взбаламученной кузькину мать! А то сидит на престоле хоть и царь-девица, но, между прочим, все-таки баба. А баба так она баба и есть.
Размышляя об этом, Анемподист проехал несколько верст. Как человек благоразумный и осторожный, он из усадьбы направился не на село, а по дороге на Безводное. Потом с большака свернул в поля, объехал село и выбрался опять на большак, уходивший на северо-запад К рассвету Анемподист рассчитывал отхватить, по меньшей мере, верст пятнадцать, а то и все двадцать, потом дать лошадям передохнуть и опять пуститься в путь. Если не встретится препятствии, дней через пять он доберется до Казани. А там видно будет..
Стой! Кто идет? — раздался зычный оклик. Словно из-под земли вынырнувшие темные фигуры окружили бричку, загородили дорогу, схватили под уздцы коренника.
Давай огня, ребята. Надо-ть посмотреть, кого пымали..
Кто-то принес маленький фонарь с огарком сальной свечки.
Га-га-га! — раздался злорадный смех.— Еще один лещ жирный попался. Анемподисту свет Васили- чу, княжескому слуге верному, холопу примерному, почет и уваженьице™
Дюжие руки выволокли готового потерять сознание Анемподиста из брички на дорогу, обшарили его, извлекли из-за пазухи мешочек с червонцами.
Лещ-то с икрой, ребята. Га-га-га...
Братцы! — молил задержавших его мужиков Анемподист.— Что вы делаете?!
Государево дело делаем! — отозвался какой-то наренек.— Супротив царских ослушников стоим!
На ярмарку, Анемподист Васильич, изволили собраться?— задал ехидный вопрос другой мужичонка.
Бра-атцы!
Червончики-то ваши собственные али господские за пазушкой изволили прятать?
Как перед истинным.. Последнее достояние- Потом и кровью за сорок лет работы.. Братцы...
Не визжи, сука господская!
Кто-то крепко ткнул старика по загривку.
Братцы. Берите все, только душу на покаяние отпустите!— молил Анемподист.
Пожилой бородатый мужик с горевшими зловещим огнем черными глазами отозвался глухо:
Ай за душегубов нас считаешь, Немподиска? Так мы вовсе не душегубы Мы государевы слуги, тольки и всего...
Да за что же вы меня схватили? — несколько приободрился Анемподист, узнав в бородатом мужике деревенского богача Левонтия Краснова.