Пуля cтавит точку
Шрифт:
– Да, конечно, лейтенант, - Стентон глянул на ошарашенного человека в комбинезоне.
– Все в порядке, приятель. Садись. Читай свою газету. Можешь даже читать вслух, но не слишком громко.
Человек остановился, а затем с открытым от изумления ртом снова плюхнулся на свой стул. Стентон удобно устроился на углу стола. Кленси открыл дверь, выглянул в коридор и удовлетворенно кивнул. Он вышел в пустынный коридор, сопровождаемый доктором Фрименом и Капровски , и быстро прошел к соседней двери.Та была заперта. Из кармана появилась связка ключей, несколько секунд возни, он открыл ее и вошел. Остальные шагнули следом; Капровски включил свет и аккуратно прикрыл за ними дверь.
В комнате было свежо от кондиционера , который мягко гудел,нагнетая холодный воздух через вентиляционное отверстие в потолке; запах сырости смешивалась с запахом застарелой смерти. Тело лежало на тележке из нержавеющей стали, стоявшей под углом к занавеске, спускавшейся от потолка и закрывавшей одну стену; простыня топорщилась на том месте, где торчал нож.
Лицо доктора Фримена сморщилось от резкого запаха; глаза пытались поймать взгляд Кленси, но лейтенант уже стремительно двинулся к телу. Он снял простыню с убитого и отступил назад,глядя с плохо скрытым отвращением.
– Вот он, док.
Доктор Фримен осторожно поставил свой чемоданчик на пол и двинулся вслед за Кленси. Приложил тыльную сторону ладони к восковой щеке и защемил пальцами холодное тело. Опять недовольно поморщился.
– Как давно этот человек мертв, Кленси?
– Приблизительно двенадцать часов.
Доктор Фримен поднял глаза от трупа и взглянул на лейтенанта.
– Вы хотите сказать, что он умер вскоре после того, как был доставлен в госпиталь?
– Да, правильно.
– И вы только сейчас сообщаете об этом?
– Вы не поняли, док, - нетерпеливо сказал Кленси.
– Я все еще не сообщаю об этом. По крайней мере, официально.
Отступил, засунул руки в карманы и продолжал смотреть на останки на тележке. Когда он заговорил снова, то казалось, что скорее разговаривает сам с собой, чем обращается к остальным.
– Стоит мне построить хоть какую-то версию насчет этого дела, как она тут же разваливается.Вот поэтому я хочу раз и навсегда разобраться .
– Так что вы хотите, чтобы я сделал?
– с сарказмом спросил доктор Фримен.
– Выдал вам свидетельство о смерти от сердечной недостаточности?
Кленси покосился на него.
– Я хочу, чтобы вы сказали мне свое мнение о том, что его убило.
Доктор Фримен перевел взгляд на нож, который был так жестоко всажен в грудь покойного, потом быстро взглянул на Кленси.Стоявший рядом Капровски смотрел на своего начальника так, словно тот сошел с ума.
– О, - протянул доктор, - понимаю.
Его припухшие глаза снова обратились к трупу. Тяжело вздохнув, наклонился, поднял свой тяжелый чемоданчик и поставил его рядом на полку. Затем открыл , вынул пару резиновых перчаток, начал их натягивать, но остановился.
– А что вы скажете относительно отпечатков пальцев на ноже?
– Нет там никаких отпечатков, - решительно заявил Кленси.
– Убийца пользовался хирургическими перчатками. Но если хотите, можете осторожно вытащить его, не касаясь рукоятки.
– Хорошо.
Доктор Фримен снова кивнул. Натянул свои резиновые перчатки, шагнул вперед и медленно вытащил кухонный нож из раны, держа его за тот участок лезвия, который был виден между рукояткой и телом. Какое-то время он изучал оружие, потом осторожно отложил его в сторону; когда начал разглядывать рану, глаза его сузились. После этого положил руки по обе стороны раны и сильно сжал грудь убитого. На краях раны медленно появились капли крови. Доктор Фримен кивнул и пальцами промерил расстояние от ключицы, точно определяя положение ножевого разреза относительно других органов убитого. И в завершение своих исследований он снова сильно нажал на брюшную полость убитого; потом выпрямился и торжественно взглянул на лейтенанта, терпеливо ожидавшего окончания процедуры.
– Я понимаю, что вы имеете в виду, - сказал он медленно.
– Одно совершенно ясно, его сердце перестало качать кровь до того, как нож вошел в него. Тот, кто его зарезал, зарезал мертвеца.
Кленси перевел дух.
– Так я и думал, - сказал он с глубоким удовлетворением.
– Это именно то, что я хотел услышать. А теперь, что вы думаете о его огнестрельной ране, док?
Доктор Фримен снова кивнул. Продолжая внимательно изучать труп, он на ощупь нашел в своем чемоданчике ножницы и стал резать толстые повязки, покрывавшие грудь и шею. Его пальцы терпеливо пробирались сквозь слои хирургической марли и наконец отбросили ватный бандаж с окоченевшей раны. Капровски, который наблюдал из-за его плеча, отвернулся, почувствовав, что его тошнит.
– Недурная работа, - сказал доктор почти с восхищением.
– Я имею в виду хирурга. Хотя выстрел тоже был не плох...
Он наклонился и посмотрел на рану, изучая очевидные следы выстрела и пытаясь определить его силу и направление. Затем выпрямился и покачал головой.
– Безнадежно. Ни малейших шансов. Спасти этого человека могло только чудо. Да и то вряд ли .
Кленси победно улыбнулся.
– Следовательно, вы не будете возражать, чтобы как свидетель подтвердить, что он умер от огнестрельного ранения?
Доктор Фримен посмотрел на своего спутника.
– Кленси, вам бы следовало знать, что я не пройду на свидетельское место и не подтвержу, что моя мать ела только кошерное, прежде чем проведу куда более глубокую проверку чем эта.
– Вы же понимаете, что я имею в виду, док.
Доктор Фримен нахмурился; взгляд его стал задумчивым.
– Я не знаю, что вы имеете в виду, Кленси, но если вам будет от этого легче, то я скажу - строго неофициально: представляется довольно очевидным, что он умер от огнестрельного ранения. Конечно, мы должны провести полное вскрытие, чтобы точно определить, что его убило.