Пуля ставит точку
Шрифт:
Кленси посмотрел на обоих.
— Я накопал столько, что придется рассказывать всю ночь. И ни один из этих фактов не имеет никакого смысла.
— Попытайтесь! — умоляюще настаивал капитан Вайс. — Они должны иметь смысл. Почему вы нам не доверяете, Кленси? Это единственный способ спасти вашу голову.
— Полагаю, что я должен рассказать вам, — сказал Кленси со слабой улыбкой. — Но это уже не спасет мою голову.
— Ну, мы еще посмотрим. Почему бы не начать, скажем с той фотографии, которую вы ждете с телетайпа. Кто должен быть изображен на ней?
— Что? — Кленси безнадежно покачал головой. — Это ничего не означает. Это просто обычное опознание человека, которого мы уже опознали другим способом ранее. Просто это вторая соломинка, за которую я пытаюсь ухватиться, вот и все.
Раздался стук в дверь. Стентон без приглашения просунул голову.
— Чалмерс, — быстро сказал он. — Он идет через вестибюль, лейтенант.
Но пока он говорил, кто-то оттолкнул его. В дверях появилась фигура помощника районного прокурора, который с холодной торжествующей улыбкой на губах посмотрел на находившихся в комнате. Он повернулся, закрыл дверь перед носом Стентона и вновь обернулся.
— Ну, джентльмены? — мягко начал он.
— Присаживайтесь, — устало сказал Кленси, показав большим пальцем на стоящее рядом с ним кресло.
— Я постою, если вы не возражаете, — сказал Чалмерс, умышленно повторяя слова Кленси, сказанные им накануне и повторяя их с явным удовольствием. Он сунул руку в карман и достал оттуда официальную бумагу. Его светло-голубые глаза оставались холодными. — Сколько времени вы рассчитывали избегать меня, лейтенант?
Кленси не стал отвечать на вопрос. Он посмотрел на бумагу, которую держал Чалмерс.
— Это касается меня?
На лице Чалмерса сохранялась тонкая улыбка.
— Да, лейтенант. Это судебная повестка.
— Я знаю, что это такое, — коротко сказал Кленси. — Думаю, она мне пригодится.
Он подошел, вынул из руки Чалмерса бумагу и не глядя положил ее в карман. Холодная улыбка исчезла с лица Чалмерса.
— Ну, лейтенант?
— Что ну?
Чалмерс глубоко вздохнул.
— Намерены ли вы с уважением отнестись к этой повестке или нет?
— Я отнесусь к ней с уважением, — сказал Кленси. — Но как раз сейчас я отдыхаю. У меня был длинный и очень трудный день, я очень устал. Почему бы вам не присесть, мистер Чалмерс?
Чалмерс посмотрел на него.
— Послушайте, лейтенант, вы и так навлекли на себя много бед, чтобы и дальше продолжать обманывать…
— Я никого не обманываю, — возразил Кленси. — Я просто устал. Поверьте мне. — Он широко зевнул, чтобы продемонстрировать свое состояние и посмотрел на ручные часы, едва ли действительно их видя. — В любом случае я полагаю, что теперь это не имеет большого значения…
В этот момент раздался стук в дверь и появилась голова Капровски.
— Фотография, лейтенант. — Он протянул Кленси какие-то бумаги, понимая, что прервал их разговор. — Кроме того, здесь для вас сообщение.
— Спасибо, — Кленси взял бумаги. Капровски какое-то время смотрел на присутствующих, потом закрыл за собою дверь.
Чалмерс с важным видом также склонился над бумагами.
— Что это такое?
— Вы достаточно скоро об этом узнаете, — сказал Кленси и начал лениво просматривать телетайпное сообщение, пришедшее вместе с фотографией.
"В доме Реников никого не оказалось. Единственную фотографию, которую нам удалось достать, мы получили у соседей. Это фотография свадебного завтрака. Завтра постараемся достать настоящий портрет, заодно проверим все остальные детали и как можно скорее вас проинформируем. Мартин."
Кленси пожал плечами, сунул листок бумаги в карман и взялся за фотографию. На ней была изображена большая комната, заполненная толпой счастливых людей, сидящих в свободных позах вокруг накрытого стола; стол украшало множество расставленных в беспорядке букетов цветов. На переднем плане кто-то прямо перед камерой с глупой пьяной улыбкой на лице держал стакан с тем, что должно было означать шампанское; стакану явно угрожала опасность быть разбитым.
"Довольно типично,"- подумал Кленси и перевел взгляд на верхнюю часть стола.
В первый момент он даже не понял, что он видит. Потом вдруг до него неожиданно дошло и он окаменел; пальцы еще крепче сжали фотографию. Он еще смотрел на весело смеющиеся маленькие лица, а его мозг уже начал напряженно работать.
"Соображай, — подумал он, — соображай!"
Усталость тут же слетела с него, как только смысл фотографии дошел до его сознания. Одно за другим события сегодняшнего дня повернули вспять и начали становиться на свои места, как хорошо пригнанные шестеренки, чтобы раскрыть сложную комбинацию. Один за другим факты, которые мелькали перед ним весь день, предстали в новом облике, теперь они соответствовали друг другу и наконец-то приобрели смысл.
— Кленси! — Капитан Вайс смотрел на него. — Что случилось?
Он не ответил. Не отводя глаз от фотографии, он больше ее не видел. Вместо этого он видел изуродованное выстрелом тело, покинутое всеми и лежащее в пыльной больничной кладовке, счастливую прекрасную девушку, красящую ногти и предлагающую ему выпить, подонка с грубым лицом в дорогом костюме и галстуке за пятнадцать долларов, давящего на молодого и испуганного врача, маленького посыльного и остроглазую кассиршу, и наконец обнаженное изуродованное пытками тело, распятое на окровавленной постели и привязанное липкой лентой. Наконец он поднял горящие глаза.
— Капровски! Стентон!
Оба детектива ворвались в комнату так, словно Чалмерс мог попытаться применить физическое насилие к их лейтенанту. Все замерли как на картине: капитан Вайс, согнувшийся в кресле, рука с пустой трубкой так и повисла в воздухе; инспектор Клейтон, непринужденно сидящий за своим столом, глаза его живо наблюдали за окружающими; Чалмерс с открытым ртом, возвышающийся как башня с гримасой удивления на лице; и Кленси, наклонившийся вперед и жадно рассматривающий фотографию, которую держал в руке.