Пуля ставит точку
Шрифт:
Испуг служанки только усилился.
— Ребекка там ничего не брала, милостивая госпожа, — испуганно взмолилась она. — Видит Бог, я ничего плохого не сделала.
Крамер успокоил её на языке зулу:
— Вы только расскажите мне и хозяйкам, как все было.
Ребекка долго заикалась, но, наконец, кое-как справилась при помощи обоих официальных языков, своего родного, да "кухонного" кафрского, да ещё пары вытаращенных карих глаз.
Каждый понедельник она с утра открывала хозяйским универсальным ключом дверь и выносила мусор. В прошлый понедельник, войдя внутрь, она обнаружила в раковине немытую посуду, а одна конфорка плиты была раскалена докрасна. А мисс всегда была очень аккуратна, и так старательно все всегда выключала, так что она сразу почувствовала — что-то не так. Пару раз её позвала, потом на цыпочках прошла в спальню, чтобы взглянуть, дома ли мисс. Была. Мертвая.
— Она примчалась сюда с таким ревом, словно за ней сам черт гонится, вмешалась госпожа Безуденхут. — Я этой старой болтунье, разумеется, не поверила. Позвали Генри, чтобы та проводила меня наверх. Она и вправду лежала там, тихая и спокойная, но холодная, как камень.
— А как выглядела комната?
— О, все было так аккуратно прибрано, — сказала мисс Генри. — И покрывало подтянуто до самого подбородка бедняжки.
Значит были судороги.
— Яд, — сказала госпожа Безуденхут.
Крамер не видел смысла возражать. Вместо этого спросил, откуда знали они, которого врача вызывать, если мисс Ле Руке была такой скрытной. Этот вопрос застал госпожу Безуденхут врасплох, что, с одной стороны, могло показаться странным, с другой стороны — нет.
— Ну, знаете, — попыталась объяснить мисс Генри, осторожно подав голос, — одно время госпожу Безуденхут навещал доктор Мэтьюз. Это тогда, когда мисс Ле Руке только переехала. Она спросила, не знаем ли мы какого-нибудь, гм… хорошего домашнего врача, ничего особенного, мы и назвали ей доктора Мэтьюза.
— Но ей нужно было обратиться к кому-то другому, лично я была уже сыта им по горло, — воинственно заявила госпожа Безуденхут. — Он не знает своего дела. Отчасти это было правдой, если учесть, что девяностодвухлетняя госпожа Безуденхут успешно поддерживала свой безнадежно здоровый организм, принимая совершенно бесполезные медикаменты по своему усмотрению.
— Кто-нибудь из вас был там, в квартире, когда пришел врач?
— Разумеется, да.
Ну конечно, они бы это не пропустили ни за что на свете.
— Было просто ужасно, — вздохнула мисс Генри. — Он едва взглянул на бедняжку. Сказал, что сердце у неё было не в порядке, и что этого следовало ожидать. Свидетельство о смерти подписал прямо там, на её ночном столике.
— А потом?
— Спросил нас, не знаем ли мы, кого нужно уведомить, — продолжила мисс Генри, переживая заново тот неповторимый момент. — Я сказала — вы же помните, дорогая, — я сказала, что имя её адвоката есть на договоре об аренде квартиры. Пошла, принесла его и доктор Мэтьюз тут же позвонил.
Адвокату понадобилось некоторое время, потом он сказал доктору, что у Трикси была страховка на похороны и дал ему имя хозяина похоронной конторы.
— И люди оттуда примчались тут же, — сказала госпожа Безуденхут. — Но им пришлось подождать.
— Как это?
— Свидетельство о смерти должен был подписать ещё один врач, как свидетель, из-за кремации, — с готовностью пояснила мисс Генри. — Полагаю, это весьма разумно, не так ли?
— Ха! Не особенно, если он — партнер доктора Мэтьюза, и ничем не лучше того, если хотите знать мое мнение, — презрительно бросила госпожа Безуденхут.
— И кто это был?
— Доктор Кэмпбелл. Жуткий пьяница.
— Сущая правда, дорогая.
— Вот именно. И он даже не потрудился войти в спальню. Стоял в дверях и жаловался, что провел всю ночь на ногах.
Крамер отметил, что второе заключение было дано так же формально, но это было не так уж важно и, несомненно, доктор Стридом думал так же. Ни один из этих врачей и близко не походил на человека, способного принять участие в запутанном уголовном деле.
— А что будет с квартирой? — спросил он госпожу Безуденхут.
— Ее адвокат обещал все устроить, а раз за этот месяц уплачено, чего я буду беспокоиться?
— Никто ничего там не трогали?
— Я не собираюсь делать чужую работу, молодой человек.
Крамер встал.
— Мне нужно все осмотреть.
— Сейчас?
— Да, и, вероятно, придется навестить вас ещё раз завтра утром. Отпечатки пальцев, фотографии…
— Надо так надо. Но ходите, пожалуйста, через эту калитку. Я слишком стара для таких потрясений.
Что-то жалкое на миг мелькнуло в её глазах. Странно, что это произошло только сейчас.
— Мы… то есть мисс Генри и я — не подвергаемся ли опасности из-за того, что произошло?
— Нет, полагаю, что нет.
— Ага… — прозвучало это едва ли не разочарованно. Видимо, они ожидали, что им посоветуют навесить на все двери новые замки и решетки.
— Я хочу спросить… это ведь убийство, да? — шепнула мисс Генри. Такие вещи обычно не разглашаются.
Совершенно верно, — согласился Крамер, обязав её тем самым — никому ни слова.
Заключив этот тайный сговор, они кивнули друг другу, вполне довольные собой.
Крамер собрался ещё раз взглянуть на белье Терезы Ле Руке. Но присутствие мисс Генри начинало ему порядком мешать. Она уже просто действовала ему на нервы. С той минуты, как они открыли дверь квартиры, эта завзятая вегетарианка проявила невероятный интерес к кровавым историям. Он уже устал уклончиво что-то бормотать каждый раз, когда она пыталась вытягивать из него подробности двойного убийства в отеле "Ройяль" и по горло был сыт её замечаниями и гипотезами.