Пуля ставит точку
Шрифт:
— Потому что они его не убили, оставили все-таки в живых, шеф, — как можно тактичнее напомнил Зонди Крамеру. — Тогда они получили бы максимум несколько лет тюрьмы, а потом разобрались бы с ним. Или это сделали бы их приятели.
Крамер содрогнулся.
— Приятели? Значит на этот раз ему пришлось бы заложить всех, чтобы иметь гарантию!
— Вот именно, шеф. И вашего белого тоже.
Господи, если ставки были так высоки, то они должны были быть уверены в безотказности метода, когда оставили калеку умирать на солнце.
Зонди по глазам понял его мысль.
— Вероятно, тут оставался кто-то, пока Шу-Шу не умер.
— Да, ты прав. И не будь под "доджем" тех колосков, ничего бы мы не нашли. И искать бы не стали.
Машина за Шу-Шу примчалась на такой бешеной скорости, словно за ней кто-то гнался. Сержанту Ван Ренсбергу каждую неделю приходилось подбирать до дюжины тел, остававшихся на асфальте после дорожных происшествий, и его езда была своего рода защитной реакцией. Как однажды заметил Крамер, с Ван Ренсбергом можно было чувствовать себя в безопасности, только если лежать на одних из носилок под брезентовым тентом, закрывавшим задок его "форда".
Кашляя и отплевываясь, сержант выбрался из тучи пыли и попытался найти носовой платок. Высокий, мощный он казался настоящим колоссом. Для пальцев, толстых, как бананы, поиски платка в брюках, обтягивавших мощные ляжки как влитые, было нелегкой задачей.
Крамер ткнул Зонди под ребра, чтобы тот перестал ухмыляться, и они оба отвернулись. Ван Ренсберг подошел к ним и, повернувшись к Зонди своей широкой спиной, отсалютовал Крамеру, демонстрируя безупречную отточенность движений.
— Ну и клиента вы мне подыскали, лейтенант.
— Скорблю вместе с вами, сержант. Он слишком долго торчал на солнце.
— Ничего — ваш черный приятель поможет мне с носилками.
Крамер оглянулся через плечо.
— Сержант Зонди отнюдь не силач…
— Ну что же, по мне пусть хоть волоком тянет.
— Ладно, но вы все-таки дождитесь доктора.
— Не сомневайтесь, лейтенант.
Ждать пришлось долго. Крамер и Зонди занялись неизбежной рутиной, связанной с расследованием: измерением расстояния от дороги до трупа, изучением следов автомобильных шин, составлением эскизов и протоколов. Ван Ренсберг ходил следом, развлекая ностальгическими рассказами о тех временах, когда он служил патрульным в Дурбане и где он якобы участвовал в расследовании многих громких дел. Скоро стало ясно, что убрав его оттуда кто-то поступил просто гениально.
Наконец приехал доктор Стридом. Сержант обрадовался.
— Вот мы и снова встретились, доктор.
— Одного раза в день вам мало, сержант? Что на этот раз, лейтенант?
— Негр-калека.
— Да?
— Ваш старый знакомый Шу-Шу.
— Что с ним случилось?
— Ничего. Просто слишком перегрелся на солнце.
— Ну-ка, ну-ка…
Натягивая на ходу резиновый фартук, доктор сослепу едва не налетел на труп. Внимательно пригляделся.
— Нечасто бывает, чтобы меня проняло, но должен сказать, лейтенант, это уже чересчур. Так бесчеловечно… — ему не хватало слов.
— Да, по сравнению с Шу-Шу девушка легко отделалась, — тихо сказал Крамер.
— Вы совершенно правы. Там была быстрая и чистая работа.
— Принесите носилки, Ван Ренсберг, — приказал Крамер.
— Давай, — кивнул тот Зонди.
— Пока я могу только сказать, что вы правы, — продолжал доктор Стридом. — Причина смерти — перегрев и все такое. Конечно, я проверю на яд, может и ещё на что-нибудь. Повреждений на теле нет.
— Еще одно важное обстоятельство. Как долго он здесь?
— Ну, как минимум, три дня — сегодня вторник, значит с субботы.
Приплелся Зонди, таща за собой носилки.
— Вы уже закончили, доктор?
— Теперь он ваш, Ван Ренсберг. Вскрытием я займусь завтра.
— Хорошо, доктор. Слышишь, Зонди? Можешь подтолкнуть его ногой. Только носилки поставь вдоль, — да, вот так. А теперь навались как следует!
Шу-Шу медленно сполз вниз с глухим хлюпаньем. Стайка навозников, лишившаяся укрытия, кинулась врассыпную.
Крамер был просто счастлив, что не успел поесть. Один из жуков забрался к нему в штанину. Лейтенант с отвращением затряс ногой.
— Кстати, вы довольны заключениями по девушке, лейтенант?
— Неплохо, неплохо.
— А с доктором Мэтьюзом говорили?
— Да, немного поговорили. Вполне приличный тип. Только безответственный.
— Со всяким бывает.
— Я хочу сказать, что в его бумагах был неверно указан цвет её глаз значит, он второпях их заполнил задним числом, после всего, что случилось.
— У неё они карие.
— Да, но он божился, что голубые. Хотя, ручаюсь, до вчерашнего дня и внимания не обращал.
— Но это невероятно! Джордж Аббот утверждает то же самое!
Крамер внезапно замер.
— Это более чем невероятно, это чертовски, важно! Вы сами видели? Поднимали веки?
— Да, строго по инструкции.
— А как это?
— Вы мне не верите, лейтенант?
— Да нет, не сердитесь. Просто интересно.
— Вот как! Кончики пальцев на висках, большие пальцы — на веках, осторожно нажать снизу вверх.
— Понимаю.
— И что вам это даст?
— К сожалению, ничего.
— Ну так и черт с ним.
Крамер сердито пнул подвернувшийся камень.
— А как насчет разноцветных стекол в зале у Джорджа? Не могли они исказить цвет?
— Был включен верхний свет. Но, вообще-то, не знаю. Но какое это имеет значение?
— Просто странно.
— Давайте взглянем ещё раз, хотите? У меня пока есть время, и потом нужно ехать в тюрьму на порку.
— Сейчас часа четыре?
— Почти полпятого.
— Тогда черт с ним. Как вы сами сказали, это мелочи.