Пушкарь. Пенталогия
Шрифт:
Через несколько дней, когда мы уже были в сердце Уральских гор, задул сильный ветер, из-за низких черных туч падал сильный снег, началась пурга. И хотя мы с утра прошли всего несколько верст, пришлось останавливаться, разбивать лагерь. У нас было два небольших шатра, быстро их поставили на относительно ровной площадке, укрывая от сильного ветра за утесом. Лошади сбились в кучу, прижимаясь к шатрам. Мы развели костер, сварили кулеш и разбрелись по шатрам. На улице остался лишь один охранник, которого я скоро снял. Лошади привязаны, пурга такая, что все равно ничего не видно, хоть и день на улице, наткнуться на нас можно лишь случайно.
Пурга бушевала двое суток, буквально не давая высунуть нос за мягкую войлочную дверь. Мы выходили лишь проведать да покормить лошадей, сами ели всухомятку,
Наконец утром проснулись от тишины, ветер стих, было солнечно. На улице от свежевыпавшего снега слепило глаза. Проводник тут же снял кору с дерева, прорезал в ней две узкие щелочки для глаз и надел на голову:
– Батьки, делай такой же, ослепнешь!
Все пошли срезать и делать себе такие же солнцезащитные очки. Развели костер, сварили горяченького – кашу гречневую с мясом, да натопили в котелке снега – лошадям попить. Вокруг стоянки намело сугробов выше пояса. Лошади проваливались в снег по брюхо, еле таща сани, мы шли рядом. Лишь проводник на своей мохнатой лошадке медленно пробивался по снегу, распевая свои песни. Мороз немного отпустил, после бури было градусов десять.
За день мы с трудом преодолели верст десять, вечером все падали от усталости. Шатры ставить не стали, накормили лошадей, поели сами и улеглись в санях, укрывшись овчинами. Второй день после бури как две капли воды походил на предыдущий. Лишь на третий день путь явно пошел под уклон, да снега в этих местах намело поменьше. Наст стал жесткий, идти и людям и лошадям легче. Проводник повеселел: еще два дня – и Урал позади. Дальше ехали в санях, пока не спустились к маленькой деревушке, где и решили заночевать. Конечно, никакого постоялого двора в ней не было, уговорили крестьян пустить на ночлег в дома, не мешало и отогреться, поспать без тулупов и валенок. С проводником Дмитрий расплатился и тот не стал ночевать, повернув свою лошадку назад. По моим прикидкам, мы были на Среднем Урале, на следующий день надо было подняться севернее и разбивать базовый лагерь. Поговорили с местными – крестьян здесь оказалось немного, большинство жило богатой охотой, собиранием орехов, ягод, грибов, рыбной ловлей. Меха охотники продавали заезжим купцам летней порой или выменивали на муку, крупы, соль, тем и жили. Дома ставили просторные, пятистенки, леса вокруг – любого. Никаких бояр, князей – осваивай земельку, не ленись. И переселялись сюда из России люди в основном предприимчивые, работящие, другие не выживут.
Мы с Дмитрием порасспрашивали – где какие селения, какие реки, как проехать, не шалят ли в окрестностях разбойники и есть ли какой местный народец. На все вопросы получили обстоятельные ответы. Утром, позавтракав, снова двинулись вперед, прокладывая санный путь по льду небольшой речушки, тянувшейся на север. За день прошли верст тридцать, не останавливаясь на обед. К вечеру выбрали удобную площадку в небольшом распадке по левому берегу и решили разбивать лагерь здесь. Для начала поставили шатры, быстро срубили для лошадей коновязь, вокруг шатров поставили в круг сани. Завтрашний день решили посвятить обустройству – сделать легкий навес из веток и жердей для лошадей – в первую очередь забота о них, новых купить здесь просто невозможно.
С утра всем хватило работы – сделали навес для лошадей, навес для кухни, где можно было бы развести костер, уберечь его от ветра и снега. Плотники смастерили стол и пару лавок, чтобы есть не на земле. Лишь разбивая лагерь, мы осознали, что забыли взять лыжи. Снега намело много, когда мы ехали по льду реки, лошади с санями шли легко, но на берегах ходить пешком было затруднительно, снег доходил чуть не до пояса. Решили отправить одного человека в селение, где ночевали предыдущую ночь – может удастся купить несколько пар охотничьих лыж. Поехал один из охотников, назад вернулся на следующий день к вечеру, привезя три пары лыж и пару оленьих шкур на подбивку лыж камусом. Теперь можно было обследовать окрестности лагеря. Всех свободных людей я посадил плести из прутьев снегоступы – нечто вроде плоской сетки, надев ее на ноги, можно было идти по глубокому снегу. Скорость,
Забравшись после обеда в шатер, я на листе бумаги обозначил Уральский хребет, реку, наш лагерь. По мере обследования местности надо будет наносить обследованные участки, реки, ручьи, болота. Если мы найдем что-нибудь стоящее, по нашим следам пойдут уже строители и мастеровые люди, им будет легче сориентироваться.
На следующий день оба рудознатца в сопровождении охотников направились в горы, взяв с собой молотки, зубила, мешки для образцов. Вернулись уже в темноте, следующий день ушел на изучение образцов, их разбили молотками, несколько кусочков пытались расплавить на костре, но из этого ничего путного не получилось. По требованию обоих рудознатцев надо было сделать из камней нечто вроде горна. Камней натаскали быстро, накопали на берегу глины, долго отогревали ее на костре, сложили небольшой очаг, из шкуры оленя сшили некое подобие кузнечного меха, чтобы можно было поддувать воздух. Теперь надо было искать каменный уголь или самим из бревен пережигать древесный. Да разве найдешь под снегом каменный уголь, даже если он здесь есть? Решили пока пережигать бревна, чем и занялись три человека. Наконец и горн и уголь сделаны, начали плавить образцы – пусто! Первый блин вышел комом.
Мы продолжали поиски, рудознатцы каждый день уходили все дальше и дальше по разным направлениям. И вот в одной из плавок в маленьком тигельке выплавилась медь. В месте находки минерала сделали еще сколы породы‚ и везде, во всех плавках – медь. Похоже, месторождение богатое. Я отметил его на своей самодельной карте, на участке выложили из камней маленькую пирамидку и на всякий случай на сколе выбили зубилом приметный знак – треугольник. Теперь место можно было найти даже без проводника, ориентируясь по карте.
Поскольку район от базового лагеря верст на тридцать был уже изучен, решили сниматься и перебазироваться севернее. Жалко было бросать с такими усилиями сделанный горн, навесы, но не повезешь же это с собой? Перекрестившись, отправились в путь по льду реки. Ехали три дня, не встретив никаких селений. Выбрали к вечеру удобную площадку, где скала нависала в виде уступа, снега там намело поменьше, поставили шатры. Уже имея опыт обживания предыдущего лагеря, дело пошло быстрей – часть людей занималась обустройством быта: коновязь, навес для лошадей, навес для кухни, стол, другие – изготовлением древесного угля и устройством горна. Только затем рудознатцы отправились на поиск руды. Охотники пошли в тайгу, было нужно свежее мясо, у нас из продуктов оставались крупы и соль, мука. Вернулись почти одновременно – охотники на жердине принесли убитую косулю, рудознатцы загадочно улыбались и весь следующий день плавили образцы. После плавок зашли ко мне в шатер, выложили два блестящих кусочка.
– Что это?
– Железо, барин, много железа, богатая залежь, да с полезными примесями, от которых железо только лучше становится – ржа не берет, куется лучше, не то что железо из болотных криц.
Я на карте нанес обозначение. На следующий день пошли, выбили на скале памятный знак и сложили пирамидку из камней. Больше за десять дней поисков не нашли ничего, передвинулись лагерем еще севернее, где наткнулись на охотничью заимку. Проживал здесь с семьей охотник, нам удалось подробно расспросить его о местности, реках, охоте. Давно не общавшийся с новыми людьми, он охотно делился знаниями. Лагерь расположили рядом с его избушкой, для приготовления пищи пользовались его печью. Охотник продал нам еще пару лыж, подбитые камусом, широкие и короткие, они легко бежали по любому снегу – свежему или слежавшемуся.
Постепенно мы обследовали местность вокруг лагеря; теперь все делали быстрее, сил уходило меньше. На четвертой нашей стоянке были найдены изумруды. Когда Пафнутий дрожащими руками протянул мне здоровенный камень, я ничего не понял. Лишь когда он заскорузлым пальцем ткнул в нечто серое, которое затем поскреб ножом, и серое превратилось в зеленое, до меня дошло:
– Неужели изумруд?
– Да, барин, да, почти во всех скалах – изумруды – маленькие, большие, но хорошего качества. Людей сюда надо. Очень богатое месторождение! – Пафнутий аж подпрыгивал от возбуждения.