Пушкин и Натали
Шрифт:
Она, Натали Гончарова, коронована монархом русской поэзии, и что может быть выше дарованного ей поэтического титула – «чистейшей прелести чистейший образец»!
Прекрасному творению Божьему Пушкин отныне готов поклоняться всю жизнь, в нем одном черпать и восторги, и утешения, и силы. Не множеством, а одной! Не другими, прежде любимыми и воспетыми, но одной ею. Единственной!
Неиссякаемый
Но как часто биографы поэта грешили тем, что пытались «сделать» за него свой выбор, – оценивали, судили, наставляли… Еще в начале прошлого века один из генеалогов поэта, ныне безвестный профессор Сикорский, сетовал, что на жизненном пути Пушкину встретилась не та женщина: «Живи Пушкин в Михайловском, под сенью Арины Родионовны, или в Тригорском, Россия не имела бы несчастия оплакивать его раннюю смерть».
Смешно и горько читать ныне эти строки. «Примеряли» на себя роль жены Пушкина и такие тонкие его ценители, как Марина Цветаева и Анна Ахматова, – вот они-то, будь на месте этой «пустышки» Натали, уберегли бы поэта…
Но Пушкину была нужна только его Наташа. «…Заверяю вас честным словом, что буду принадлежать только вам, или никогда не женюсь», – писал он невесте. И, надо полагать, слово свое сдержал, – ведь сказано то не пылким юношей, но зрелым мужем, знающим цену и словам, и поступкам.
…Полтора столетия минули с кончины Наталии Гончаровой-Пушкиной-Ланской, и полтора столетия кипят страсти: кто она в жизни поэта – ангел, роковая женщина или просто «пустое место»? И как же медленно и трудно очищается ее образ от обывательского злословия, чтобы вновь предстать в своей первозданной чистоте. Поклоняться Пушкину и чернить его Мадонну – «две вещи несовместные». Ведь вся жизнь его и поэзия после декабря 1828-го – встречи с Натали Гончаровой – осенена ее светлым именем.
Та девочка… иль это сон?..…А в первых числах января 1829 года Пушкин вновь отправился в тверские края, в Старицу, где его ждал приятель Алексей Вульф. В уездном городке тоже царило веселье – давали святочные балы. И Александр Сергеевич, по воспоминаниям, принимал в них самое живое участие: много танцевал, не скупился на комплименты провинциальным барышням, и даже усердно ухаживал за синеглазой Катенькой Вельяшевой. Но в глубине души хранил образ девочки, встреченной в Москве и так поразившей воображение своей небесной ангельской красотой: «Целую кончики ваших крыльев…»
Портрет невесты на рукописи «Полтавы»
Я отсчитываю минуты, которые отделяют меня от вас.
«Приехал… Пушкин»
Каким необычным был для Пушкина год 1828-й от Рождества Христова! Сколь много вместил он в себя любви и творческих озарений, отчаяния и призрачных надежд на счастье.
А начинался он под знаком любви к Аннет Олениной. В честь ее слагались будущие шедевры пушкинской лирики, на рукописных страницах мелькали то ее головка с ниспадавшими локонами, то перевитые лентами маленькие ножки в бальных туфельках…
Нет, не судьба… Гостеприимное оленинское Приютино не стало родным для поэта. Крушение надежд, мечтаний… «Я пустился в свет, потому что бесприютен». И вновь мучительные подспудные поиски своего Дома, желание жить и «познать счастье»…
Ужель мне скоро тридцать лет?Итак, декабрь 1828 года. Предновогодняя Москва полнится слухами – Пушкин приехал! Приехал так нежданно, что никого из друзей не успел (или не захотел?) оповестить.
«Декабрь. 6… Приехал в Москву Пушкин» – записывает в дневник знакомец поэта историк Михаил Погодин.
А следом – еще одна временная зарубка: 12 декабря. Князь Петр Вяземский сообщает жене: «Здесь Александр Пушкин; я его совсем не ожидал. Он привез славную поэму «Мазепа», но не Байроновского, а своего. Приехал он недели на три, как сказывает, еще ни в кого не влюбился, а старые любви его немного отшатнулись…»
Пушкин прибыл в Первопрестольную из Тверской губернии, из Малинников, столь милых его сердцу «Вульфовых поместий». Ему так не терпится показать друзьям новую поэму. Написана она была еще осенью, написана на едином дыхании, в те счастливейшие мгновения, когда под напором поэтических строк рушатся незримые плотины, и стихи текут мощно и вольно.
«Сильные характеры и глубокая трагическая тень, набросанная на все эти ужасы, – вот что увлекло меня, – признавался сам поэт, – «Полтаву» написал я в несколько дней; далее не мог бы ею заниматься и бросил бы все».
Вот он, этот стремительный полет мысли гения: первая песнь «Полтавы» завершена 3 октября, вторая – 9 октября, и последняя, третья – 16-го! А через три дня, сразу после дружеской пирушки в Петербурге в честь лицейской годовщины, Пушкин едет в Тверскую губернию, и рукопись только что «вылившейся» из-под его пера поэмы путешествует с ним.
И уже в Малинниках – 27 октября – поэт пишет свое загадочное посвящение:
Тебе – но голос музы темнойКоснется ль уха твоего?Все, свершилось! Последний взыскующий взгляд художника. С этого дня и поэт, и его творение – каждый будет жить своей отдельной, особой жизнью.
Скорее в Москву, к друзьям – «на смотрины»! Как-то они примут его новое детище?
«Узнал ли ты…»
«В первый раз Пушкин читал нам «Полтаву» у Сергея Киселева при Американце Толстом и сыне Башилова…» – вновь свидетельствует князь Вяземский. Он мог слышать поэта между 7 и 11 декабря 1828 года. Но где?