Пусть будет земля (Повесть о путешественнике)
Шрифт:
– Тигр бежит перед нами, - проговорил Тунли, показывая мне приметы только что прошедшего зверя.
Заслышав рев зверя, я вздрагивал, сердце начинало колотиться. Тунли, замечавший все на моем лице, посмеивался, пока не отучил меня хвататься за ружье раньше его самого.
Долго шли по следу. Нас настигла неспокойная ночь. Началась буря. Тайга глухо шумела, лил дождь. Над головой в сумасшедшем ритме носились тучи. Костер залило водою, мы сбились в кучку и дрожали от холода. Разговор не клеился. Тунли пытался вскипятить чай перед нашим шалашом, но огонь не горел. Маленькие пучки сухой бересты мы хранили под полами промокшей одежды на случай нападения тигра. Вдруг собаки насторожились, потом
– Огня! Скорее!
– прошептал Тунли.
– Тигр идет прямо на нас.
Мы разожгли небольшой костерок внутри шалаша. Огонь немного успокоил и нас, и животных. Шалаш был защищен сзади огромным корневищем поваленного дерева. В другие стороны мы направили четыре наших ружья.
Дождь начал стихать. Костерок, раздуваемый ветром, запылал ярче. Тайга притихала. Временами огонек нашего костра совсем замирал, и сразу же нас обступали мрак, холод и грозящая отовсюду смерть. Тогда Тунли начинал упорно трудиться, и огонь опять вспыхивал. Мы все-таки одолели влагу. Смола, дымная хвоя, валежник все больше и больше разгорались. Наконец запылал настоящий большой костер, и мы почувствовали себя в безопасности.
Послышался далекий хруст.
– Тигр уходит, - сказал Тунли.
Я, признаться, на этот раз был доволен. Может быть, я устал в третий раз переживать одни и те же ощущения. Представлять во тьме страшную пасть зверя и два горящих глаза... Мысленно испытывать его прыжок, которого страшится даже слон. Как ни успокаивал я себя, что со мной три опытных охотника, чувство страха было сильнее.
Тунли проворчал:
– Проклятый зверь опять ушел от меня. Но я найду его, хоть мне пришлось бы ходить за ним длинные годы.
Елисеев замолк. Дети не видели камина, ковра, кресла, они перенеслись в ночь, к костру, в одинокий мокрый шалаш посредине дикой, глухой тайги.
Раздался негромкий смех. Все трое обернулись. В дверях стояла Фаина Михайловна, а рядом с ней высокий голубоглазый светловолосый человек. Он-то и смеялся.
– Какой стыд! Ай-ай! Пугать детей своими охотничьими бреднями. Не верьте ему, дети. Это большой злодей: он убил много тигров, львов и слонов. Вся тайга "от финских хладных скал до стен недвижного Китая" боится его как огня. Тигры бегут от него, как котята от мальчишек, слоны прячутся в норы, словно мыши. А страхи он выдумывает, чтобы печатать свои сочинения и копить деньги на новое путешествие в какую-нибудь Африку.
– Он засмеялся и, пристукивая в такт ногой, то ли продекламировал, то ли пропел:
Елисей-адхалиб ходит п лесу,
И цветов и травы ему п пояс.
И все травы пред ним расступаются,
И цветы все ему поклоняются.
И он знает их силы сокрытые,
Все благие и все ядовитые.
И всем добрым он травам невредным
Отвечает поклоном приветным.
По листочку с благих собирает он,
И мешок ими свой наполняет он,
И на хворую братию бедную
Из них зелие варит целебное.
И цветов и травы ему п пояс...
Елисей-адхалиб ходит п лесу.
Тут расхохотался и Елисеев.
– Гибсон!
– Он самый, Гибсон, финский барон из дальних сторон. Это не сон.
– Откуда?
– С реки Пинеги, Мезени и Онеги.
– С Пинеги? Ты путешествовал? Почему набит стихами?
– Потому что вся Пинега и Мезень поют, сказывают, хороводят. А ты все ездишь по Африкам да по Персиям. Тайгу ищешь на другом конце света, когда рядом такое чудо! И разве твои манзы знают такие сказания?
– Даже не представляешь, как ты прав, Гибсон! Я про это много думал. Когда настали мои "тигровые
– Вы так хорошо говорили о Тунли, - сказал расстроенный Миша, - а теперь его ругаете.
– Миша, я его не ругаю. Видишь ли... я люблю Тунли. Я привязался к нему. Но человек жив песнями, сказками, стихами. А Тунли никогда не пел, не шутил.
– А вы сказали, что зверь не победил в Тунли человека.
– Да, друг, трудную задачу ты мне задал. Но я отвечу тебе.
– Сначала мне ответь: почему ты решил запугивать детей своими страхами?
– перебил серьезную беседу Гибсон.
– И впрямь... человек я лесной, неуклюжий. Забываюсь порой в своих дикарских образах-мечтах. Но детям я поведал эти страхи, потому что Миша мне объяснил свою мудрую философию: герой повествования, то есть я, здесь и, довольный, уплетает мамин пирог с яблоками - значит, все страхи в прошлом, Есть лишь "пиитический ужас". А мальчишки все любят сказки про страшное. Я тоже любил. Такой страх по-своему тоже воспитывает. Если он и не подготавливает к восприятию жизненных опасностей, то, может быть, рождает образы.
– Что вы все ругаете Александра Васильевича, - вмешалась Наташа, смотрите, как он расстроился. Он рассказывает, и нам очень нравится. И не страхи это были. Он рассказывал о тайге в бурю, в ясные ночи, о тиграх очень интересно даже. И ничуточки не страшно. Правда же, Миша?
– Ну вот, мои друзья меня отстояли, - улыбнулся Елисеев.
– Я заслужил ваш божественный пирог, Фаина Михайловна, за которым, честное слово, обещаю говорить только о розах, орхидеях, лотосе и пальмах.
– А мы как раз с братом и пришли вас пригласить к ужину.
– Ах да, а я только собирался узнать, когда это Гибсон так успел освоиться в вашем доме.
– Вы все забыли, Александр Васильевич. Помните, он однажды привозил нам весточку от вас?
– Ты здесь так одомашнился, Саша, будто ты родной, а я даже и не двоюродный. Вытесняешь кровных родственников.
– У нас же тьма общих знакомых!
– продолжала гостеприимная хозяюшка. Ведь Константин Петрович тоже оказался нашим общим другом.
– А где же он? Я как раз хотел спросить вас, Фаина Михайловна. Он собирался быть на "таежном вечере". Или я и впрямь за своими путешествиями и рассказами все напутал...
– Он сейчас будет, подождем немного. Мы надеемся, что вы рассказали детям не все.
За ужином Наташа, как обычно, сидела задумавшись. Потом произнесла:
– А как красиво вы нас обманули, Александр Васильевич. Рассказали три охотничьи истории. И ни одной охоты, ни одной встречи с тигром. Я даже сомневаюсь, может ли быть интересной охота, если не было результата.
– Как же?.. Охота была. Результата действительно не было, если иметь в виду шкуру тигра. Когда я плыл на пароходе по Индийскому океану, а перечитывал книгу "Фрегат "Паллада". Гончаров отлично знает про тигров в тех краях. Он говорит, что лишь с большими усилиями и громадными издержками можно попасть в когти тигра. А результаты были, Наташа, - встречи. С жизнью людей Дальнего Востока и тайги. Как бы вам это рассказать, чтобы не было скучно?