Пусть тайга ко мне привыкнет
Шрифт:
И получается вдоль улицы длинный-длинный деревянный мост.
Папа, когда показывал город, объяснял Витьке, что весной и осенью, да и летом часто, во время дождей только по ним и можно ходить. Место здесь болотистое, сохнет медленно, а в сильную жару грязь превращается в пыль — тоже приятного мало по ней шагать. Так что и летом, получается, мостки — очень полезное сооружение.
Кроме того, он сказал по секрету, что, как правило, приколачивают доски не плотно, и если встать на один конец, то можно покачаться
Витька шла и внимательно оглядывала доски. Вот, кажется, подходящая! Сейчас попробуем!
— Ой! — вскрикнула от неожиданности Витька: прямо перед собой она увидела четыре чёрно-белых ноги, которые тоже пританцовывали на месте.
— Му-у! — ответил бычок. Он был точно такой, как в книжке: весь чёрно-белый, а на лбу вместо рожек бугорки.
Мостки были узкие, и кому-то предстояло посторониться.
— Уйди, пожалуйста, — попросила Витька и помахала перед носом нового знакомого авоськой, чтобы лучше понял.
— Мэ-э! — ответил бычок и наклонил голову.
— Драться я с тобой не буду. Не надейся!
Витька вздохнула. Она вспомнила сказку о двух упрямых баранах, которые никак не хотели уступить дорогу друг другу и поэтому свалились в речку. На глупого барана походить не хотелось, и Витька решительно спрыгнула с мостков, пропуская бычка.
Но едва она это сделала, как почувствовала, что ноги куда-то проваливаются. Витька глянула и испугалась: белые босоножки с белыми гольфами приобрели совсем другой цвет. Она попыталась вытащить одну ногу, но чёрная грязь не хотела отдавать лаковых босоножек. Витька захныкала себе под нос (громко плакать стыдно: вдруг кто-нибудь увидит!).
— Ты чего пыхтишь, как паровоз? — услышала она и подняла голову.
Мальчишка в джинсах, очень лохматый, с вымазанным краской ведром стоял на мостках и с любопытством её разглядывал.
— А не видишь? — огрызнулась Витька.
— Давай руку, — предложил мальчишка. Когда стоишь по щиколотку в чёрной-пречёрной грязи, выбирать не приходится. Витька ухватилась за протянутую руку и выбралась на доски. И тут они дружно прыснули: на ногах у Витьки красовались чёрные «лаковые» сапожки.
— Ты чего туда полезла? — спросил мальчишка.
— Я не полезла, а спрыгнула, — уточнила Витька.
— Ты, случайно, «не того»? — покрутил пальцем у виска мальчишка.
— Случайно, нет, — плохое настроение снова вернулось к ней. — Я бычку дорогу уступила. Он сам не хотел.
— Фью! — присвистнул мальчишка. — Надо было его шугануть как следует. Они знаешь, какие тут нахальные! Не хотят по грязи шлёпать — на мостки лезут. Ты, наверное, новенькая? Я тебя не видел.
— А ты, что ли, всех тут знаешь?
— Всех! — гордо заявил мальчишка и выпятил грудь. — Меня тоже все знают: я первый гражданин в городе!
— Задавала ты первый, вот кто!
— Ну, ты! Не выступай, а то снова
— Ой, страшно! Прямо колени дрожат, — Витька изобразила, как сильно испугалась. — Сам полетишь... самолётиком!
Они помолчали секунду, и так как на эту тему говорить больше было нечего, мальчишка сказал:
— А меня Матвейкой зовут.
— А меня Витькой.
— Витькой? — удивлённо переспросил Матвейка.
— Ты что будешь красить? — спросила Витька и посмотрела на ведёрко.
— Дело есть, — Матвейка сразу посерьёзнел и заторопился.
— А можно с тобой? — и видя, что он почему-то не решается, добавила: — Домой мне всё равно нельзя. Из-за этого... — Витька притопнула своими чёрными «сапожками».
— Ладно, — согласился Матвейка, — идём. А это... выстираем!
Вы уже, верно, догадались, кто такой Матвейка? Это — сын Степана Матвеевича, наш пятый герой, которому совсем недавно исполнилось семь лет.
Матвей-малый сказал Витьке правду: он действительно человек известный: Матвейка был первым, кто родился в этом городе.
Когда ему исполнился год, товарищи Степана Матвеевича вручили сыну «Почётный диплом первого гражданина города Нефтеграда».
Диплом свернули трубочкой, перетянули голубой лентой, а к её концам привязали по маленькому чёрному галошку.
Матвейка тогда читать не умел, поэтому больше всего ему понравились чёрные галошки. Он потянул их к себе, чтобы получше разглядеть.
Взрослые почему-то подумали, что он хочет их съесть, испугались и поспешили отнять галошки. Матвей-малый заявил протест:
— У-а-а! — очень громко сказал он.
Взрослые опять ничего не поняли и тоже закричали:
— Урра-а! — гораздо громче Матвейки (конечно, их было больше!).
А его подняли высоко, под потолок, и унесли.
Больше ничего о том торжественном дне Матвей-малый не знает. Но свой диплом хранит бережно: в коробочке из-под инерционной машины вместе с двумя железными гайками, маленьким магнитом и десятком оловянных солдатиков. Голубая лента слегка посерела от частого развязывания и завязывания (очень много желающих увидеть диплом!). А чёрные галошки всё блестят, несмотря на то, что кем-то немного покусаны.
В остальном жизнь Матвейки такая же, как у других ребятишек их города: сначала — ясли, потом — детский сад, а нынче осенью он пойдёт в школу. Вот только бы её успели построить! Правда, отец обещал ему твёрдо: «Школа будет!», но Матвейка немного волнуется и каждый день, утром, днём или вечером (когда выберется свободная минутка) приходит на строительную площадку посмотреть, как идут дела.
КАК МНОГО ЗВЁЗДОЧЕК!
Они миновали нарядные пятиэтажные дома и свернули в сторону, куда строительство ещё не добралось и где стояли низкие деревянные домики.