Пусть умирают дураки
Шрифт:
Однажды у него появился шанс здорово преуспеть. Появилось объявление о концерте дуэта — отца и сына — в городском концертном зале. Отец был посредственным пианистом, который зарабатывал на жизнь, разгружая товарные вагоны в Нэшвилле, до тех пор, пока не обнаружил, что его девятилетний сын может петь. Отец — южанин, который дотоле трудился как каторжник и ненавидел свою работу, сразу же понял, что его сын — это его сбывающаяся мечта о счастье, о котором он и думать никогда не смел. С помощью сына он сможет навсегда распроститься со своей постылой каторжной работой.
Теперь он знал, что сын его талантлив, но не знал насколько. Он был вполне доволен, когда его сын разучил все духовные песни и он смог с ним совершать чудесные турне по тем местам, где библия была в особенном почете. Аудитория здесь была покорена молодым херувимом, воздающим хвалу Господу на чистейшем сопрано. Отец нашел, что эта новая жизнь чрезвычайно приятна. Он был общителен, заглядывался на красивых девушек и с удовольствием на некоторое время удалялся от своей постоянной усталой и измученной жены, которая, конечно же, оставалась дома.
Однако мать нового сопрано тоже мечтала о той роскошной жизни, которую должен был обеспечить ей чистейший голос ее сына. Оба они, отец и мать, были жадными дорваться, наконец, до жизни, но не в том смысле, как это бывает у богатых, которые хотят купаться в роскоши, наслаждаться всеми благами, нет, ко в том, как это происходит с погибающим на пустынном острове человеком, который вдруг оказывается спасенным и может, наконец, воплотить то, о чем мечтал на этом острове.
Поэтому, когда Доран прошел за кулисы, чтобы рассыпаться в хвалах голосу мальчика, а затем сделал предложение родителям, то нашел благодарную аудиторию. Доран понял, насколько талантлив мальчик и вскоре увидел, что талантлив один сын. Он заверил родителей, что не требует никаких процентов с заработка за пение церковных песен. Он будет курировать мальчика и возьмет лишь тридцать процентов с той суммы его заработков, которая превысит двадцать пять тысяч долларов в год.
Предложение было, конечно, неотразимо. Если они получат двадцать пять тысяч долларов за год, сумму невероятную для них, то почему бы им не согласиться па то, чтобы Доран с остальной части суммы, свыше этой, взял себе тридцать процентов? Да и как смог бы их мальчик, Рори, заработать больше? Это невозможно. Это и так было очень много. Доран также заверил мистера Грация Баскомба и миссис Эдит Баскомб, что они не будут нести никаких расходов. Итак, контракт был оформлен и подписан.
Доран сразу же развил бурную деятельность. Он занял денег, чтобы сделать альбом с церковными песнями. Этот ход оказался чрезвычайно удачным. За тот первый год мальчик Рори заработал больше пяти тысяч долларов, Доран немедленно отправился в Нэшвилл и завязал знакомства в музыкальных кругах города. Он взял с собой Дженел и сделал ее помощником по административным делам в своей новой музыкальной фирме. За второй год Рори заработал больше ста тысяч долларов, причем большую часть из них на одной-единственной старой церковной балладе, которую Дженел нашла в дикторских архивах Дорана. Доран абсолютно не обладал художественным чутьем, и никогда в дальнейшем так и не смог понять ценности и значимости песни.
Доран и Дженел теперь жили вместе. Но видела она его не часто. Он был постоянно в разъездах. То ехал в Голливуд по делам кино, то в Нью-Йорк для заключения контракта об исключительном праве с одной из крупных компаний звукозаписи. Они все станут миллионерами. Но потом вдруг все рухнуло. Рори сильно простудился и, казалось, совсем потерял голос. Доран отвез его в Нью-Йорк показать лучшим специалистам. Специалисты полностью вылечили Рори, но тут же, как бы невзначай, сказали Дорану:
— Знаете, его голос изменится, когда он будет переходить к половой зрелости.
Это было то, о чем Доран никогда не думал. Может быть потому, что Рори был таким крупным для своего возраста. А может потому, что Рори был совершенно невинным мальчиком, немногословным, скромным, ограждавшимся от появления подружек матерью и отцом. Он любил музыку и был настоящим свершившимся музыкантом. Собственно, до одиннадцати лет он постоянно пребывал в каком-то болезненном состоянии. Доран пришел в бешенство от отчаяния. Как человек, который знал расположение золотой россыпи, но пошел к ней не по той карте. Он рассчитывал сделать на Рори миллионы, а теперь видел, как все рушится, уходит от него. Миллионы долларов поставлены на карту. Буквально миллионы долларов!
И вдруг Дорану пришла на ум одна из великих идей, которые время от времени посещали его. Он провел медицинские изыскания на этот предмет. После того, как он собрал всю нужную ему информацию, он сообщил о своем плане Дженел. Она пришла в ужас.
— Ты ужасный сучий сын, — сказала она ему, чуть не плача.
Доран, однако, никак не мог понять того ужаса, который вселил в нее.
— Послушай, — сказал он ей, — ведь католическая церковь делала такие вещи.
— Но они делали это во имя Бога, — сказала Дженел, — а не ради золотого альбома.
Доран покачал головой.
— Будь добра и пойми. Мне придется убеждать мальчика, отца и мать, а это будет работка!
Дженел усмехнулась.
— Ты просто безумец. Я не стану тебе помогать, а если бы и помогала, то никогда не убедишь никого из них.
Доран улыбнулся ей.
— Главная загвоздка здесь отец. Я так подумал, что ты могла бы быть поласковей с ним. Ублажи его ради меня.
Это происходило еще до того, как Доран приобрел все качества чистого калифорнийца, изворотливого, ловкого. Поэтому когда Дженел метнула в него тяжелую пепельницу, он от неожиданности не сумел от нее увернуться. Пепельница выбила у него один зуб, и рот его залило кровью, но он не рассердился. Он лишь покачал головой в ответ на ее несговорчивость.
Дженел хотела тут же уйти, но она была слишком любопытна и хотела посмотреть, сможет ли Доран осуществить свой план.
Доран в общем хорошо разбирался в характерах людей и весьма преуспел в этом, так что ему удалось понять ситуацию правильно. Он знал, что одним из ключей здесь был господин Гораций Баскомб. Ему удалось убедить жену и сына. К тому же, отец был наиболее уязвим в житейском плане. Если бы его сын перестал приносить деньги, то ему пришлось бы вернуться к прежней жизни. И не было бы больше поездок по стране, игры на пианино, щекотания хорошеньких девушек, угощений экзотическими яствами. То же самое для его усталой жены. Но для отца на карту было поставлено больше, и потеря голоса Рори означала для него больше, чем для остальных.
Доран ублажил господина Баскомба с помощью хорошенькой маленькой певички из небольшого джаз-клуба Нэшвилла. Потом роскошный обед с сигарами на следующий день, вечером. За сигарами Доран начертал путь Рори, карьеру, которая его ожидает. Мюзикл на Бродвее, альбом со специальными песнями, написанными знаменитыми братьями Дин. Потом важная роль в фильме, которая может сделать Рори еще одним Джуди Гарланд или Элвисом Пресли.
— Вы не будете в состоянии сосчитать сыплющиеся деньги.
Баскомб впитывал все это, мурлыкая, как кот. Его даже не обуяло чувство алчности, хотя именно оно должно было проявиться. Но здесь оно было излишним, ибо все так или иначе, но так и будет. Он миллионер.