Пустите тупицу в Америку
Шрифт:
Зная, что лучший способ отвязаться – это прекратить всяческие контакты, я молча направился к машине. Двор по-прежнему был пуст, если не считать мокрой серой псины, которая стояла на трех лапах и отчаянно чесала у себя за ухом. Она делала это с наслаждением и бесконечно долго. Пока я шел к машине, она чесалась, напоминая работающую швейную машинку. Сгущающийся туман приглушал звуки, и мне казалось, что я глохну.
Я подошел к машине, достал из кармана пальто ключи, но вдруг остановился, как вкопанный. Перед самой дверью лежал увесистый бетонный блок для дачного
Тут за моей спиной раздался короткий звук, с каким производят плевок. Я обернулся. Подростки стояли в нескольких шагах от меня, сунув руки в карманы курток.
– Купи «колеса», мужик! – сказал один.
– Или «марки», – добавил второй.
Я еще раз оглянулся. Двор был пуст, словно в этом поселке все вдруг вымерли. Смешная, нелепая ситуация! Два юных негодяя терроризировали меня среди бела дня, ничего и никого не боясь. Что мне оставалось делать? Отбиваться от них диссертацией, как от мух?
Пришлось лезть в карман. Хорошо, что несколько сторублевок лежало отдельно в кармане пальто, и мне не пришлось демонстрировать пухлый бумажник.
Они взяли деньги с таким видом, словно сделали мне одолжение. Затем молча схватились за блок и оттащили его в сторону.
Я сел в машину, немедленно заблокировал все двери и запустил мотор. Какое отвратительное место! Знал бы светлейший Аристарх Софронович, какие болота мне приходится преодолевать, выполняя его прихоть. Прочь, прочь отсюда!
Но где же Настя, черт возьми?
Исследовать двор было намного безопаснее в машине. Для начала я несколько раз протяжно посигналил, но это не вызвало никаких изменений во дворе, даже шелудивый пес не перестал чесаться. Очень медленно, чтобы не разбить подвеску на ямах, скрытых под лужами, я объехал все дворы, но нигде не нашел никаких признаков жизни. Везде одно и то же: туман, голые деревья, огромные лужи, изрисованные стены домов и развешанные на бельевых веревках тряпки.
Случай был необъяснимый, и я начал психовать. Остановившись у первого попавшегося подъезда, я стал беспрерывно сигналить – уже без конкретной цели, просто ради того, чтобы сорвать злость на жильцах дома. Не знаю, сколько времени по всему поселку летал бы душераздирающий вой, если бы дверь подъезда вдруг не открылась. Я убрал руку с кнопки сигнала и опустил стекло.
Из двери медленно вышла пожилая и весьма полная женщина. Опираясь на древко тяпки, как на костыль, она с трудом сделала несколько шагов и кинула пакет с мусором под колеса моей машины.
– Чего гудишь? – спросила она беззлобно. – Нет здесь никого.
– Как нет? – не понял я. – А где народ?
– Нет здесь никакого народа. Уже лет восемь, как завод закрыли.
– А куда же все подевались?
– Кто мог, в город уехал. Кто не мог – умер. А я вот живу еще.
– Вы одна живете в этом доме? – ужаснулся я. – А-а… Ну да… А я девушку ищу. Она не здешняя, со мной приехала. В красном пальто. Не видели?
– Уезжай отсюда! – вдруг резко переменилась
Я оценил шансы на то, что бабуля осуществит свою угрозу, как очень высокие, и поспешил тронуться с места. «Наверное, Настя не дождалась меня и пошла пешком на трассу, – подумал я. – А чему удивляться? Из этого места ноги сами прочь несут».
Для очистки совести я свернул во двор Чемоданова. «И как он может жить в таком месте? – с содроганием подумал я. – Здесь даже повеситься противно! Удивительно, как он не любит себя. Подумаешь, не удалось с первого раза защититься! Нельзя же опуститься до такой степени из-за этого!»
Я медленно проехал через глубокую лужу, свернул к подъездам и тут мне показалось, что в дверях подъезда, где жил Чемоданов, мелькнуло красное пальто.
Я снова начал сигналить, чуть прибавил газу, но машина тотчас ухнула в какую-то яму и ударилась днищем о камни. Мне как ножом по сердцу! Я выругался, медленно подкатил к подъезду и заглушил мотор. Показалось мне, или же Настя в самом деле зашла в этот подъезд? Может быть, пока я искал ее в других дворах, она вернулась сюда, увидела, что машины нет, и решила спросить обо мне у Чемоданова?
С некоторой опаской я вышел из машины и оглянулся по сторонам. Ни подростков, ни шелудивого пса видно не было. Включив сигнализацию, я забежал в подъезд и крикнул:
– Настя! Я здесь!
От тишины мне сделалось жутко. Наверняка бедолага испугалась, что я бросил ее одну в этом омерзительном поселке! Она в панике бросилась к Чемоданову, единственному человеку, который мог ее здесь защитить. Я кинулся вверх по лестнице, добежал до верхнего этажа и принялся колотить в дверь Чемоданова.
– Настя! – кричал я. – Я здесь! Не бойся, Настя! Я не уехал!
Я полагал, что дверь откроется немедленно, и заплаканная, испуганная Настя кинется мне на шею. Но дверь не открывалась, и из глубины квартиры не доносилось ни звука.
Теперь я стучал в дверь ногами.
– Чемоданов! – строгим голосом крикнул я. – Не дури, открой! Настя у тебя?
Я снова замер, остановил дыхание и прижался к двери ухом. Гробовая тишина!
«Бред какой-то! – подумал я и потряс головой, чтобы проснуться, если спал. – Куда он мог деться? Вообще-то, он говорил, что торопится. Значит, уже ушел? А что же мелькнуло в дверях подъезда? Если это была Настя, то куда она делась?»
На всякий случай я еще раз двинул по двери ногой, а затем – не знаю, зачем – постучал в соседнюю дверь. Она задрожала на хлипких петлях. В злом азарте я стукнул по ней кулаком. Я не прикладывал почти никаких усилий, но от удара внутри звякнуло что-то металлическое, наверное, задвижка, и дверь со скрипом отворилась. Я опешил. Из квартиры потянуло запахом плесени. Я видел часть коридора с ободранными обоями и грязный пол, усыпанный, словно шелухой от семечек, мышиным пометом.
– Настя, – тихо позвал я, не смея зайти в квартиру. – Ты здесь?