Шрифт:
1.000.000…
— Будь я проклят! Быть этого не может! Твою же…
Ошарашенный цифрой Макс, выдохнул эту фразу, задержал дыхание, до тех пор, пока не началась болезненная пульсация в голове. Он отказывался верить в происходящее. Макс поднял голову, несколько раз хаотично резко вдохнул и потом опустил голову на скрещённые на приборном столе руки. Тихо простонал, взяв высокий тон похожий на вой, но ситуация не поменялась.
Он вскинул голову и еще раз, с надеждой посмотрел на голограмму.
Ничего
Цифра в один миллион лет, никуда не делась, все также беспощадно мерцала на экране, возвращая его к неизбежному осознанию реальности — произошло непоправимое событие, тянувшееся более одного миллиона лет — это теперь его настоящая реальность.
Он перевёл взгляд на огромный смотровой экран, занимавший значительную часть внутренней обшивки рубки управления кораблем, там, в ореоле голубых протуберанцев на него смотрела, словно насмешливое око исполинского Бога, гигантская, больше Солнца, в тысячи раз древняя синяя звезда, галактики CR7. Он снова опустил голову на сложённые руки.
«Как, черт побери, такое могло произойти?»
Беспомощной птицей в клетке, билась в голове мысль. Единственная, так как отчаянье и растерянность сковали волю и разум космонавта. Думать ни о чем другом он уже не мог.
Но потом, вихрем понеслись беспорядочные мысли, одна за другой:
«Неужели мне теперь больше одного миллиона лет? Господи — это просто, невозможно».
«Что же теперь делать? Есть ли хоть какой-то выход?».
«Да какая теперь для меня разница, потому что, как вообще такое возможно».
«А как мне вернуться на Землю?».
«Если я вообще, смогу вернуться….».
«Да и куда мне теперь возвращаться, той Земли, к которой я привык, наверняка уже нет».
Но ничего, кроме головной боли, этот поток несвязанных, отчаянных мыслей не вызывал — так как ответ отсутствовал, по причине свой абсурдности.
Если это правда, то его ожидало тоскливое, долгое неизбежное одиночество. Страх неожиданно накатил волной, сбил стабильное дыхание, которое он с трудом восстановил, делая его похожим на астматические конвульсивные вздохи. Он теперь единственное живое существо, на миллионы и миллионы парсеков вокруг. Его окружает лишь чёрная и абсолютно бесконечная тьма, в которой он микроскопическая песчинка, заброшенная судьбой в бездонную пустоту. И больше уже ни чего не будет, кроме этой чёрной пустоты и этой, такой же одинокой, как он сам, синей звезды. От этой мысли болезненно сдавило в центре груди и перехватило дыхание.
— УИС, — жалобно он позвал Управляющую Интеллектуальную Систему корабля, которую они между собой прозвали просто, на человеческий манер, как женщину — Уис.
— Я слушаю вас командир, — немедленно отозвалась она.
Макс в нерешительности, помедлил, обхватил голову руками, взъерошил волосы и понизив голос тихо спросил:
— Как они все погибли?
— Весь экипаж, кроме вас
— Я тебя не спрашиваю где! — раздраженно воскликнул Макс, — а как, они, все погибли?
— Метаболические функции организма, погибших членов экипажа перестали действовать по истечении времени жизни каждого.
Ответила Уис и как показалось Максу, сказанное, прозвучало с оттенком некой обиды, едва уловимой в ее голосе. Но он сразу же отмёл сие предположение, вернее мысль скользнула, но он пропустил ее, уверенный, что только идиот поверит, что машина не способна к проявлению эмпатии.
— Иными словами от старости, — грустно констатировал он, — Уис, но в капсулах гиперсна процессы старения значительно замедляются.
— Да командир, это так. Но вечно жизнь сохранить не удалось еще никому. Срок в один миллион лет слишком большой для существования человека, даже в лучшей капсуле гиперсна.
— А какой максимальный период существования биологического объекта в гиперкапсуле?
— Примерно четыре тысячи лет, если капсулы имеют постоянный и надежный источник питания, для поддержки всех жизненно важных функций человеческого организма.
«Всего четыре тысячи лет против, всего-то одного миллиона» — простонал про себя Макс.
Он медленно встал, и задумчиво смотря на Синюю звезду и спросил:
— Уис, а почему я, смог просуществовать без малейшего ущерба для своего здоровья, более миллиона лет? Почему я не подох от старости как и другие?
Управляющая Интеллектуальная Система молчала, звучал лишь только негромкий зум сигнальной системы с командирского места управления космическим кораблем. Макс нетерпеливо постучал ладонью по приборной доске и ещё раз твёрдо, настойчиво, подрагивающим от возбуждения голосом спросил:
— Уис, я задал тебе вопрос. Почему я смог просуществовать без ущерба в капсуле гиперсна миллион лет?
— Я этого не знаю, — невозмутимо ответила она.
«Да что, черт подери, происходит?» — вспышкой пронеслось в голове Макса.
Все вокруг не так. И ни одна схема, сотканная из всевозможных предположений, не могла объяснить происходящее.
«Конечное за такой невообразимо длительный срок, для моей жизни, шутка ли, миллион лет может и не такое произойти», — эта ободряющая мысль, как бесполезное плацебо, несколько его успокоила.
Он твёрдо решил взять себя в руки и проанализировать сложившейся ситуацию.
«Для начала нужно пройти в отсек капсул гиперсна», — решил Макс.
— Уис, я хочу пройти и посмотреть капсулы остальных членов экипажа.
Он встал и направился к выходу из рубки управления.
— Командир, я не думаю, что вам это понравится, — быстро, без свойственных ей бесконечных уточнений, ответила она.
Макс остановился, чуть склонив голову набок, словно прислушивался к чему-то.
«Это что-то новенькое!».