Пустота
Шрифт:
Прозвучал низкий харизматичный смешок перестроенного существа.
Выстрели оно сейчас в ответ, ассистентка погибла бы. Оно было там и не там, здесь и не здесь. Затем очутилось у нее прямо перед носом. Это была высокая женщина с пепельно-белыми волосами, очень коротко стриженная, с видом крутым и безжалостным: чувствовалось, что она без труда способна ускориться до пятидесяти миль в час и включить ультразвуковую эхолокацию. Наверняка у такой, как она, даже моча нелюдская.
Это была она сама.
Она исчезла. Она оказалась рядом и недосягаема. На миг все замерло, а потом провалилось в небытие.
– Господи! – вырвалось у ассистентки. Системы скакнули в закритический режим. Она успела ускориться как раз вовремя, чтобы догнать вязкую рябь на пороге. Пуля реактивного пистолета издала сердитое кошачье шипение и взорвалась на улице. Выскочив наружу, ассистентка обнаружила, что попала в собственный автомобиль. Пламя, пожиравшее «кадиллак», отражалось в окнах «Кошачьего танго», но казалось парадоксально неподвижным, точно на старинной гравюре или барельефе. Из бара выглядывали ошеломленные пьянчужки. Они даже не успели напугаться как следует. Она слышала, как удаляются шаги: неторопливые, потому что обладательница ног уже была в трех улицах отсюда. Об этом она подумает позже, в своей комнате, когда припомнит, как лицо, до безумия схожее с ее собственным, взглянуло ей в глаза с расстояния десяти дюймов, проявившись пятислойным оверлеем в ложных цветах, оскалив зубы в идеально копирующей ее собственную насмешливой улыбке, и признает, как далеко все зашло. А сейчас у нее в голове крутилось только:
Но ведь нет на свете меня быстрее!
В ателье пролилось несколько струек оранжевого света от горящего «кадиллака», проскользнув между жалюзи и едва касаясь пыльной конторки, слегка озаряя старые постеры и отключенные протеомные баки. Если свет можно охарактеризовать как «жареный», размышляла ассистентка, то именно так он в ту минуту и выглядел, подсвечивая голый линолеум и выхватывая из тьмы лежащий с открытыми глазами труп. Она опустилась на колени. Джордж истек кровью час назад, в правой подмышечной впадине у него зияла глубокая проникающая рана, словно кто-то атаковал его, вскочив прямо с пола, а перед тем пролежал всю ночь в полной тишине, в засаде жадной до фотонов тьмы пустого ателье на грязном полу: вскочил и пронзил Джорджа под правым плечом пальцами одной руки, коническими в сечении и очень острыми. Вид у портняжки был почти расслабленный: самое страшное, что с ним могло случиться, то, чего он все это время и боялся, уже произошло, не только подтвердив его опасения, но и освободив от них.
– Джордж, – прошептала она. – Мой бедный Джордж.
Так, по мнению ассистентки, могла бы проститься с любимым Пантопонная Роза. Будь Джордж жив, ассистентка задала бы ему вопрос, взыскуя мнения профессионала:
– Ну разве может такую, как я, пробить трясучка?
В это время сорока световыми ниже по Пляжу наскоро сколоченная команда сорвиголов ударного звена ЗВК пришла на помощь. Звено «Полета Леви» насчитывало дюжину кораблей, способных на все. Психопатическому единению типичного K-звена они сказали твердое нет, заменив его неустойчивым ребяческим (возраст: от десяти до тринадцати) товариществом на почве общего интереса к винтажному военному антиквариату с Древней Земли. Их нынешнее задание могло показаться странным и даже недостаточно хипстерским, но лишь до тех пор, пока не дотумкаешь, что сотню тысячелетий назад Панамакс IV населяли суперкрутые рептилии-телепаты из-за пределов изученной Вселенной, похожие на ацтеков. Приключеньице что надо.
Уважение к суверенитету планеты в нормальных условиях потребовало бы от «Полета Леви» отправить один из своих кораблей во вторую точку Лагранжа для дальнейшей координации действий с другими сторонами. На Панамаксе IV стоял дым коромыслом, так что нужды в этом не было. Сторон конфликта насчитывалось по крайней мере четыре, помимо самого звена, а война велась в нескольких местах одновременно: от соседней системы в пяти световых годах, по каталогам проходящей как Флекситон -5, до окрестностей парковочной орбиты Панамакса. Тяжеловооруженные суда ЗВК в реальном времени обменивались ударами с Восьмым флотом ужасников и уже подпалили по ходу дела соседний газовый гигант. Два десятка дипкораблей с Денеба минировали местное солнце. Туземные диссиденты, в спешке оснащая свежеиспеченными ГПВРД свою авиацию, тщились забросить самолетики на ближнепланетные орбиты; а подбитые в подбрюшье «Дневные сделки и крупные скидки», боевой корабль с двигателем Алькубьерре и частным новочеловечьим экипажем под командованием парочки теневиков, называвших себя «Фермионный Джо», пытались затормозить в атмосфере, избегая столкновения с планетой. В этот момент половина звена «Леви», а именно «Виски Браво», «Ночная пицца», «Жирдяй Микки из Детройта» и «Шестой маршрут», прокралась в атмосферу (никому эта среда по нраву не была, но что поделать) на скоростях не выше двух махов, лавируя как между собой, так и среди врагов. Остальные корабли звена рассредоточились между Флекситоном и облаком Оорта системы Панамакс, включили интерференционные генераторы и принялись со своеобычными пикосекундными интервалами прыгать от одного свернутого измерения к другому, то возникая в обычном трехмерном пространстве, то исчезая оттуда по мере надобности.
– …атака, четыре градуса над эклиптикой, два световых наружу.
– Есть.
– Веду. Контакт. Веду, веду…
– Прямо под тобой, «Жирдяй Микки».
– Весь его база принадлежать нам! [115]
Наблюдая за действиями «Полета», которые в обычном времени представлялись трепыханием разноцветных пятен поперек голограмм пустоты, тихими разговорами на сверхсветовом канале, историческими хрониками событий миллиона наносекунд прошлого, отстоящих на целую астрономическую единицу, Р. И. Гейнс впечатлился их спокойствием и профессионализмом. Им тут выпало так много работы, что в их поведении чувствовалось некоторое замешательство. Тихие ритмы и ударения немногословных реплик наделяли устные переговоры определенной надежностью. По контрасту с тем, что докладывали встроенные журналистские ИИ, получая комментарии от самих пилотов по коммерческим маршрутизаторам:
115
Парафраз «All your base are belong to us» – расхожей фразочки лидера группы пиратов из английской локализации культовой консольной игры «Zero Wing» (1992).
– «Полет Леви» не стремится к передышке. Этим ребятам она ни к чему. Они хотят работать.
– «Полет Леви» сюда прибыл поработать, – сказал Пит Титер, обращаясь к Тэнки Лабром. – Работа улучшает их самооценку.
Но по любым меркам они уже опоздали. Зона раскопок Алиссии Финьяль на вершине холма испарилась еще до их прибытия. Над ее домом также поднимались облака маслянистого черного дыма от крупномасштабной перестрелки из термобарических орудий. Фонтан, каменные арки, просторные прохладные галереи и светоносные серые тени монастыря – все исчезло, и, может быть, Алиссия вместе с ними. Остался последний шанс ее отыскать.
Город заметно постарел с тех пор, как Гейнс последний раз его видел: так меняется ураган, вступая на сушу. Где-то выше по течению прорвало плотину, и за час в Ла Каву выплеснулся миллион тонн воды. Карстовая система просела и обрушилась, город провалился вместе с нею. Он не представлял, как там, внизу, мог бы кто-то выжить. Но Карло, K-питан «Шестого маршрута», умудрился опустить корабль менее чем до пятидесяти футов над серо-коричневыми турбулентными потоками, так что Гейнс предоставил ему разбираться в происходящем и обшаривать уцелевшие каменные постройки. Справа и слева нервно дергались остальные корабли звена, стараясь не задеть друг друга: их теперь обильно смачивало брызгами. Выглядели они здесь неуместно, точно палачи на дне рождения, исполненные неуемного интереса к мышцам шей или весу гостей, но делали все, что в их силах, для помощи выжившим. В норме такое поведение не было им свойственно. Дневной свет вспыхивал и гас внезапно и без повода; гамма-лучи озаряли небеса, срезали верхушку очередного холма и уходили на километр вглубь, после чего местность снова темнела. В эти моменты K-рабли пробивала волнительная охотничья дрожь, контуры их размывались от активации стелс-систем, с неторопливой кровожадностью выдвигались орудия. Они себя лучше чувствовали под гамма-обстрелом.
– Там внизу полная неразбериха, – констатировал Карло. Затем предостерег кого-то на другом корабле: – Тэнки, продолжай уходить от меня по правому борту с кормы. Десять метров, сближение. Держи курс.
Гейнс смотрел, как сметает на пути к морю дома и мосты несущийся в потоке мусор.
– Там ничего не осталось, – вынужден был признать он.
– Господи, Риг, мне очень жаль, – сказал Карло. – Но послушай, можно ведь еще снизиться! Тебе понравится, если мы еще снизимся?
– Карло, валим отсюда.
Карло активировал фреймодвигатели. Вокруг «Шестого маршрута» зажглись факелы двигателей на других кораблях. «Полет Леви» развернулся к планете хвостами и воспарил через облака радиоактивной пыли на скорости в сорок махов. Минуту-другую они покрутились на парковочной орбите, глядя вниз. Кто-то совсем рядом, кто-то, располагавший доступом к первоклассному оружию, окончательно психанул. На Панамаксе, как заключила Тэнки Лабром, явился суровый песец. Высокоэнергетические рентгеновские лучи четвертовали кору, испаряя первые пятьдесят метров в месте контакта и равномерно переплавляя остаток. Поверхностные объекты выше двухсот футов уже превратились в геологическую пасту, и по остаткам искореженного пейзажа, словно алый язык между губ, неспешно двигалось раскаленное зарево. Тектоника плит включилась в заварушку. Атмосфера ревела и свистела перегретыми газами. Гейнс смотрел вниз и жалел, что не успел понять дочку так же хорошо, как она его. Он вспоминал ее слова: