Пустыня Снов
Шрифт:
– Довольно странный разговор, я бы предпочел его не продолжать, – занервничал бармен.
– Ладно, но почему на улице такой беспорядок? – продолжал Илай.
– Все просто, здесь проходила банда Гектора.
– Кто такой Гектор?
Для обычного сна в этом разговоре стало появляться слишком много подробностей, и Илая это напрягало.
– Лидер местной банды, – скорчил мину бармен. – Охотник за головами или за золотом. Или за тем и другим сразу.
– И где все люди? – спросил Илай, понимая, что пора заканчивать сновидение. – Он их всех убил?
– Нет, зачем же убил, – пригладил
– Куда же?
– В Пустыню Снов.
Внезапно у Илая заболела голова. Сильно.
– Вы тоже дотуда доберетесь, – улыбнулся бармен. – Всему свое время.
И тут он стал растворяться в воздухе, а вместе с ним и все добро бара. Бутылки плавали в невесомости, опрокинутые стулья и столы бились друг об друга.
Голову Илая снова пронзила боль, и он поспешил к выходу из бара. Подняв голову, он увидел солнце, которое стало огромных размеров и заслонило собой полнеба. Оно было похоже на огромное дуло револьвера. Гектор… Кто же ты такой? И что за Пустыня Снов?
Внезапно ореол солнца и правда стал дулом. Мгновенное затмение, черная точка на все небо, оглушающий выстрел, и крик Илая.
Последнее, что прозвучало в его голове, перед тем как вернуться в реальность, на грани бодрости и сна было… имя деда. Гектор. Его звали Гектор.
Глава 3. Выстрел из прошлого
Проснулся Илай в районе пяти утра, весь мокрый и запыхавшийся, как будто бежал под палящим солнцем целый марафон. Легко убедить себя в том, что это просто более яркий сон, чем обычно.
– Но в рядовых снах нет таких деталей, как в этом, – потер лоб Илай, медленно свешивая ноги с кровати. – Черт… Его ведь и правда так звали.
Он плохо помнил своего деда Гектора. Тем более, Илай понятия не имел, как имя человека, хоть и близкого родственника, о котором ты не вспоминал уже несколько лет, может так резко всплыть во сне. Подсознание играло с Илаем злые шутки, и ему это не сильно нравилось. Весь мир иногда казался ему декорацией театра, за которой на его кривляния и попытки выжить таращатся сотни зрителей, потом тычут в неудачника пальцами и насмехаются над парнем.
Первым делом Илай прошелся до шкафчика в прихожей и пересчитал деньги, которых ему должно было хватить до конца июня.
– Слишком мало.
Разговаривать с самим собой у него вошло в привычку, это расслабляло психику, а в последнее время стало приносить даже некое удовольствие. Илай заварил себе растворимого кофе, и присел на диван, помешивая ложкой напиток. Надо немного обдумать происходящее.
Вставать так рано на самом деле даже полезно, уверял он себя Прочищаются мозги, больше времени для дел, и все такое.
– Просто ищу оправдания гребаным ковбойским снам, – чертыхнулся Илай и отхлебнул кофе слишком резко, обжегшись.
Зато внутри сразу потеплело и появились новые силы. Все-таки кофе – это круто, надо еще немного подкопить и тогда он сможет позволить себе кофе машину.
Какую еще кофе машину? Илай с досады поставил кружку с недопитым кофе прямо на копию своего нового сценария. Он короткометражку то снять никак не может, все руки не дойдут, а мысли о том, как вечером кофейку попить. Может быть, так и должно быть, но что-то слишком много диалогов внутри себя и с самим собой и слишком мало общения за пределами черепной коробки. Да, ему было комфортно со своими друзьями, но иногда Илаю казалось, что он все равно на уровень выше. Он корил себя за эту гордыню, но все равно ничего не мог с собой поделать.
В самый эпицентр душевных терзаний и размышлений на тему дружбы, в дверь позвонили. Потом еще раз, более настойчиво. Илай подумал, уж не пришла ли мама проведать сына. Хотя нет, не должна, я ведь был у нее на прошлой неделе, когда пекла пироги с картошкой. Но кто их знает, этих матерей, ведь так? С тех пор, как отец Илая исчез, ей только и осталось, что заботиться о единственном сыне.
Но это была не мать. Когда Илай распахнул дверь, он увидел на пороге высокого молодого человека с длинной челкой и одетого в комбинезон доставщика. В руках он держал картонную коробку, завернутую крест-накрест черной лентой.
– Но я ничего не заказывал, – недоуменно протянул Илай. – Вы точно не ошиблись квартирой?
– Ошибки быть не может, уважаемый, – бодро отрапортовал доставщик. – Квартира номер 69, 9 этаж. Вы – Илай?
– Все верно.
– Тогда это вам. Распишитесь.
– Ну хорошо.
Илай взял ручку у паренька и на секунду представил, что это разведчик, который поставил подслушивающее устройство в его квартире и слушал всю дичь, которую Илай несет. За его свободомыслие и нестандартный подход его решили устранить. Когда он отвлечется для подписи, доставщик выхватит пистолет и продырявит его. Здравствуй, госпожа фантазия и сударыня подозрительность.
Но ничего не произошло. Он просто передал документы доставщику, и тот вежливо улыбнулся, махнув рукой:
– Всего доброго!
– Погодите! А сколько я должен за доставку?
– Не беспокойтесь, – крикнул доставщик уже от лифта. – Все давно оплачено. Хорошего дня вам!
Илай застыл на пороге. Оплачено… Но кем?
Илай осторожно опустил посылку на пол и закрыл дверь. Теперь он даже боялся поднять ее. Главное, чтобы не было ничего противозаконного или типа того.
– Возьми себя в руки, приятель, – шепнул он сам себе, подхватывая посылку на руки. – Похоже, кто-то сделал тебе неожиданный подарок.
Аккуратно поставив ее на диван, Илай взял у раковины нож и бережно стал разрезать ленту. Может быть, то, что он там увидит, поставит на его жизни такой же черный крест, как на этой коробке?
Затаив дыхание Илай раскрыл посылку и заглянул внутрь. На дне коробки лежал… револьвер. Старомодный, с тяжелой рукояткой, украшенной замысловатыми узорами, и с маленькой резной фигуркой орла над предохранителем.
– Бог мой, – выдохнул Илай и сперва даже отвернулся от посылки, уставившись в окно. Знаете ли, когда кто-то присылает тебе домой револьвер, это обычно не к добру. Илай начал судорожно перебирать в голове всех людей, кому он сделал плохо за свою недолгую жизнь. Но таких случаев, чтобы его за это могли пристрелить, вроде не нашлось. И когда память успокоилась, как море после урагана, Илай позволил себе повернуться обратно к посылке. Испуг сменился загадочным предвкушением чего-то необычного, наконец случившегося в его размеренной жизни.