Пустыня
Шрифт:
Разовый тираж — 2 801 000 экз.
Штаты — 24 ед.
Месячный фонд зарплаты — 5 092 руб.
Гонорар на номер — 4 325 руб.
Доходы — 26 837 000 руб.
Расходы — 11 376 000 руб
Результат (прибыль) — 15 471 100 руб.
Себестоимость 1 экз — 34 коп».
(Александр Полещук «Вокруг света» и другие истории». [б.м.] Издательские решения, 2022, 592 стр.)
То есть деньги по тем временам журнал обеспечивал громадные.
«Поиск» в рамках повествования — журнал поскромнее, и доходы от него будут на порядок меньше — не восьмизначные, а семизначные. Тоже миллионы. И потому те тысячи, что в порядке эксперимента зарабатывают сотрудники редакции и авторы, составляют лишь очень небольшую
Глава 17
17
13 июня 1976 года, воскресенье
Проверка слуха
— Хорошо заживает! Замечательно заживает! — Абдул убеждал то ли меня, то ли себя. Перевязка — дело непростое, даже немного болезненное, но необходимое. Нельзя пускать процесс на самотёк. Сменить пропитанные раневым отделяемым бинты. Нанести свежую порцию бальзама. По состоянию решить, следует ли что-то поменять, добавить, или, напротив, отменить. Ну, и сама процедура есть знак внимания врача к пациенту. Заботится доктор, не забывает.
Абдул говорит, а я терплю. Больно. Не до умопомрачения, но чувствительно. О заживлении, конечно, речи нет. И суток не прошло, какое заживление. Главное, не присоединилась ли инфекция, гнойная или того хуже. Нет, судя по виду использованных бинтов, пока не присоединилась. Слава медицине!
Вчера, на адреналине, я не мог трезво оценить собственное состояние. Ура, я уцелел, а остальное — детали. Собственное состояние вообще оценить сложно — как и тащить себя из трясины за волосы. Потому врач сам себя лечит только в крайнем случае, а по возможности ищет другого врача.
А тут и искать не нужно. Абдул, конечно, не врач, так ведь и я не врач. После четвертого курса некоторые уже работают на «скорой» фельдшерами. А фельдшер — это, знаете, величина! Наш великий писатель Лев Толстой утверждает, что фельдшер лечит лучше врача — врачу-де мешают лишние знания, а фельдшер доверяет чутью. С чутьём оно вернее.
Чутьё или не чутьё, но чувствовал я себя почти сносно. Однако утром восход солнца встречать в пустыню не пошел. Поднялся кое-как на крышу отеля, и уже там, на коврике, раздумывал о судьбах мира. И о своей судьбе. Немножко.
Абдул соорудил новую повязку, я поблагодарил его, и, чуть кривясь от боли, вышел из медкабинета. Вышел и отправился в ресторан. Организму нужны белки, жиры, углеводы и витамины. И еще много чего нужно организму.
Меня приветствовали аплодисментами. Как же, шахматист-герой. Кто под Красным знаменем раненый идёт? Чижик скачет. Я смущенно улыбнулся, мол, что такого, каждый комсомолец на моем месте поступил бы так же. Даже лучше. Сам бы схватил бомбу и, жертвуя собой, убежал бы с ней далеко-далеко. Ну, на сколько бы времени хватило.
Подсел к русской секции. Заказал салат из креветок с капустой и оливками (те самые белки, жиры и углеводы), и сок, по-прежнему гранатовый (железо и витамины!)
И Анатолий, и Борис Васильевич осторожно поинтересовались, как мое самочувствие. Отличное самочувствие, сказал я, нарочито бодрясь, готов выполнить любое задание партии и правительства. Нарочитость я добавил специально, для тумана. Пусть все думают, что не всё так здорово, как я стараюсь показать.
Нет, я уверен, что многих беспокоит моё здоровье. Не сказать, чтобы сильно, но беспокоит. Однако еще больше их интересует, продолжу ли я играть, или снимусь с турнира по ранению. Учитывая, что половину дистанции я миновал, из турнира меня не исключат, а набранных очков хватит, чтобы занять неплохое место. Но из борьбы за высшие призы я
А интересно, на какое место я смогу претендовать, если действительно покину турнир? Жаль, Антона нет, он бы мигом подсчитал вероятность. И вообще жаль, что его нет, и Лисы нет, и Пантеры нет.
Я решил, что впредь на подобные турниры ездить не стану ни завтра, ни потом. Вряд ли. Я получил бесценный опыт, но опыт только тогда и хорош, когда из него извлекаются уроки. Предварительный урок же состоит в том, что плохо долго быть одному, а быть долго одному на чужбине плохо вдвойне.
Ладно Анатолий, ладно Борис Васильевич — они профессионалы, они зарабатывают не деньги — деньжищи, которые ох как понадобятся что в Париже, что в Нью-Йорке.
А я? Я смогу пополнить свой банковский счет десятью тысячами долларов. Меньше, чем любой из участников турнира. Даже тот, кто займет последнее место, получит больше меня. Долларов больше. Правда, мне обещаны чеки Внешэкономбанка — или Внешторга? Неважно. Много чеков обещано. Очень много. И обещания будут выполнять — хотя, возможно, не сразу, с оговорками и проволочками. Но что я буду делать с этими чеками? Затариваться в «Березке»? А чем? На миллион-то долларов — чем? Три замшевые куртки? Магнитофон импортный — тоже три? Ну, могу купить «Волгу». Три? Может, и три смогу. Одну себе, другую, к примеру, Лисе, третью Пантере. Но, во-первых, у них уже есть «троечки», новые, только объезженные, во-вторых, не возьмут, а, в-третьих, по мнению барона Яши, «троечка» для девушки лучше, чем «Волга» — и легче в управлении, и требует меньше заботы и внимания. Да и не примут они «Волгу» — перебором будет. Явным перебором. Подарить папеньке, подарить маменьке? Но у папеньки есть «Волга», да и Анне купить авто ему вполне по силам. Если захочет. Но не хочет — опять будет перебор и личная нескромность. Да и ни к чему — он и так отдал машину жене. Не поклонник он автомобиля, да и я в него. Маменька? У Марцинкевича, мужа, тоже есть «Волга». Да и вообще, маменьке нужно что-то получше. «Мерседес», что ли. Интересно, можно за чеки купить «Мерседес»?
А себе — не хочу. Ни «Мерседеса», ни «Волги». Мне «ЗИМ» нравится. Свыкся я с ним. Да и на трассе «Сосновка — Каборановск» «Мерседес» будет как беговой рысак на пашне.
Почему подумал о Каборановске? Само подумалось? Нет, тут какая-то связь, ассоциация. С «Мерседесом»? С миллионом? С одиночеством? Просто тоска по родным осинам, по простым советским людям?
От росписи незаработанного миллиона я перешел к мыслям более насущным. Как там дела вообще, в Союзе? Тот же Марцинкевич — по-прежнему замминистра культуры? Или брошен на укрепление сельского хозяйства в северный Казахстан? Смена власти в нашей стране дело достаточно редкое, чётких правил не имеет. В Революцию кто из прежней власти мог убежать — убежал, а кто не мог — не убежал. Со всеми вытекающими. После смерти Сталина кого-то попросили спуститься в подвальчик, но большей частью просто отодвинули. А кое-кто и возвысился. Уход Никиты Сергеевича на мой школьный взгляд свелся к смене портретов на демонстрациях, а в школе, в классах как висел Ленин, так и продолжал висеть. Что-то происходит сейчас?
Из радиопередач, долетавших сюда — я нашёл частоты, на которых «Маяк» слышен почти так же хорошо, как и дома, — выяснить изменений позиции я не мог. Леонида Ильича упоминали чуть реже, но упоминали: то он встретился с президентом Франции, то с канцлером ФРГ. Юрий Владимировича Андропова тоже упоминали — провел совещание, встретился с выпускниками тульского артиллерийского училища, вылетел в Кустанай. Анатолий Максимович Гольдберг и Константин Григорович-Барский, рассуждая в эфире, использовали термин «дуумвират», но, похоже, и сами блуждали в потёмках.