Пустышка
Шрифт:
Лена устало и немного удивленно смотрела на всех вокруг.
«Что за ужасный мир… Настоящие фурии, оборотни… Куда я попала?.. Уж лучше бы осталась в лаборатории доктора фон Дока. Там, по крайней мере, все понятно».
Она повернулась и на ватных ногах поплелась в дом, пока ее никто не остановил. Очень хотелось пить и поменять одежду, пропитавшуюся чужой кровью, от специфического запаха которой начинало тошнить.
Лене было плохо и больно. Да, она спасала жизни детей и полицейских. Но она убивала. Собственноручно отнимала жизни. Много жизней.
Лена не знала, куда идти, и пошла в больничную палату. Она помнила, что в ней были графин с водой, душ и кровать. Это все, что сейчас ей было нужно — она в буквальном смысле валилась с ног от усталости. Сегодня было очень сложно, потому что вервольфы с помощью темной магии высасывали из нее жизненную энергию, которая с трудом успевала восстанавливаться. К такому развитию событий ученые Третьего рейха ее не подготовили.
Палата была пуста. Интересно, куда запропастилась сестра Марисса? Она ее не видела уже несколько часов.
Лена жадно выпила два стакана воды и зашла в душевую, с облегчением скидывая грязную одежду и вставая под душ. Картинки боя продолжали мелькать перед глазами, напрягая, раздражая, не оставляя в покое, вновь возвращая в тот кошмар, когда она метала кинжалы и не могла смотреть, как они попадают в жертву.
Она прицеливалась, кидала и закрывала глаза, уже зная, что оружие все равно достигнет цели. Она отстранялась от того, что ее окружало, и это помогало. Просто очередное учение, эксперимент доктора Крауфа, а не смертельный бой, от итога которого зависели сотни чужих жизней.
Тёплая вода стекала по длинным волосам, острым плечам, по стройной худой спине, длинным ногам, смывая чужую кровь и доставляя наслаждение.
Несмотря на шум воды, на то, что девушка погрузилась в себя, вновь и вновь переживая произошедшие события, она услышала, как в душевую кто-то вошёл, хотя этот кто-то и очень тихо вошёл, осторожно, словно крадясь.
Лена понимала, что стоит обнаженная и на неё смотрят, что ей должно быть стыдно, но повернуться и прогнать Рона Аверина было элементарно лень. И стыдно тоже не было. Сейчас ей было стыдно за другое — за убийства.
Девушка «услышала» и узнала его запах, ведь в последних схватках он постоянно был рядом, как и командир Роннигус. Они помогали, охраняли ее, будто два ангела-хранителя. Несколько раз Рон действительно помог и отразил удары, предназначенные ей, в результате чего его серьезно ранили в правую руку. Возможно, она и справилась бы тогда сама, а, возможно, и нет, ведь вервольфы высасывали и из нее жизненную энергию. В результате она слабела, что сказывалось и на молниеносней реакции, и на нечеловеческой ловкости.
Может Рон пришёл за медицинской помощью, ведь он был серьезно ранен? Хотя сейчас пришли бы все парни, девушки и полицейские — всем крупно досталось. Значит, нет. Вспомнив его пристальные внимательные взгляды, Лена неожиданно поняла, что он искал ее, поэтому сейчас здесь. Но осознание этого не напрягло ее, а почему-то, наоборот, успокоило.
Постепенно Лена забыла, что не одна, расслабилась и, наконец, беззвучно заплакала от облегчения, что все закончилось, и больше никого не нужно убивать. У нее было чувство, словно вскрылся болезненный гнойный нарыв.
Слезы текли из закрытых глаз и смешивались с водой. Лена обняла себя уставшими слабыми руками, пытаясь сдержать внезапную крупную дрожь, которая стала сотрясать ее — нервы давали о себе знать.
Рон, который, забыв о приличиях, заворожённо смотрел на тонкую хрупкую девичью фигурку, стоящую под водой, заметил, как она вдруг затряслась, и как стали вздрагивать худенькие плечи.
Еления плачет? Самая сильная и смелая в мире девочка плачет?
Сердце сделало кульбит и подскочило где-то к основанию горла, затрудняя дыхание, которое совсем перехватило от внезапного волнения.
Рон сделал шаг вперёд и вдруг замер в растерянности — он не мог вот так подойти к Елении. Осмотрелся, схватил огромное полотенце, видимо, приготовленное ею, и уже более решительно направился к вздрагивающей девушке.
Выключил воду, уже смывшую чужую кровь, осторожно закутал худенькую фигурку в полотенце и легко поднял на руки, бережно прижимая к груди. Боль в раненой руке выстрелила, и рана словно задергалась, но Рон никакого внимания на это не обратил. Сейчас он думал о другом. Как такое воздушное создание, которое весит не больше перышка, смогло победить несколько огромных сильнейших вервольфов и десятки «невидимок» — взрослых сильных мужчин?!
Еления не сопротивлялась его объятиям и была совершенно безвольной, положив уставшую голову Рону на грудь.
— Ты чего, Еля? — тихо спросил Рон, с опаской заглядывая в бледное осунувшееся лицо. — Все закончилось. Не плачь.
— Хочу домой, — подняла на него огромные заплаканные глаза Еления. — К маме и Карлу. Хочу. Вернуться. Домой.
Девушка не возмутилась, что Рон вошел и смотрел на неё, взял на руки, а теперь прижимал к себе, словно драгоценность, и он еле заметно облегченно выдохнул.
— Кто такой Карл? — осторожно поинтересовался, а сердце замерло в ожидании ответа.
— Мой старший брат, — голубые глаза несчастно смотрели на него.
— А где живут твои мама и брат? — с искренним интересом поинтересовался Рон, медленно выходя из душевой и направляясь к кровати, на которой до этого спала Еления, когда находилась без сознания.
— Уже. Нигде. Не живут, — медленно и на удивление четко ответила Еления, отворачивая лицо, и вновь всхлипывая. — Их… убили.
— Кто? — словно громом пораженный Рон остановился у кровати, все ещё держа девушку на руках. — За что?