Путь (2 книга - 6 книга)
Шрифт:
– Пришли есть, садитесь за стол.
Марвит ткнул в меня сухим дрожащим пальцем:
– После такого?!
– Ты тоже хорош. Два сапога.
Вартус хохотнул со своего места:
– Это точно. Старый и молодой. Даже губы кривят одинаково.
Услышав это, я невольно стёр улыбку с лица. Неужто и впрямь я вот так же неприятно скалюсь, как старик? Мама повысила голос, надавила:
– Мы с тобой договорились, Марвит. Сядь, пока не появилась Маро.
У старика снова задёргался угол рта, но не прошло и десяти вдохов, как он в два шага оказался у скамьи, вперил в меня взгляд, рявкнул:
– Ну,
– На себя погляди, молодой. – огрызнулась Леги, но села за стол рядом.
Я не стал соревноваться в выдержке со стариком. Отметил, что и глаза у него уже не такие выцветшие, как мне помнилось по Арройо. Отвернулся в сторону скрипнувшей двери. Первым в зал гостиницы вошёл Верт. Следом за ним сухопарый старик, в седых волосах которого мелькали зелёные пряди. Выходит, что шустрый подчинённый Ирама успел управиться с порученным делом. И я насмешливо спросил:
– Ну что, старик, пойдёшь глядеть, как будем лечить моего дядю?
Глава 21
Поднимаясь по лестнице, старик за спиной всё гундел и гундел себе под нос:
– Сопляк, сколько я уже таких попыток-то видел? Очередной шарлатан будет сейчас своих богов поминать.
Леги прошипела:
– Марвит, ополоумел? Язык придержи.
– Ты мне ещё будешь рот затыкать?
– Не всё ж тебе это делать? Тут Арройо? Нет? Я хочу последние дни хоть внучку понянчить. Поэтому… закрой… наконец, рот.
Старуха права. Как бы тихо они ни шептались, но для слуха Воина их разговор оставался вполне разборчив. И если нанятый лекарь мог и пропустить болтовню каких-то жалких Закалок, то вот упоминание богов резануло слух даже мне. Теперь я лучше понимаю ругань Орикола и слова Тортуса о плетях за поминание богов. Есть только Небо и жрецы, что его слышат. А боги – это сектантская уловка. Нужно бы самому шепнуть старику, чтобы придержал язык, здесь и впрямь не Нулевой.
Ни дядя Варо, ни Маро, что задержалась утром, ухаживая за отцом, ещё не знали, что я появился. Особенно мне запомнились круглые глаза сестры, когда она глядела на мои волосы. Эх, если бы она знала, что Лейла, в косе которой по-прежнему не появилось ни единой зелёной пряди, Воин уже пятой звезды.
Первое, с чего Маро, очнувшись, начала: со слёз и благодарностей об оставленном им доме, о ежемесячных деньгах. Ощущая себя очень странно, словно и не прошло этих почти двух лет – в комнате тяжёлый запах болезни, Маро стояла у окна, снова плакала – я шагнул к сестре, обнял её, прерывая поток слов. А развернувшись, поймал злой, прищуренный взгляд старика. И усмехнулся в ответ. За минувшее время Маро вытянулась, повзрослела. И если в последний раз, в Гряде огромное зеркало в моих орденских покоях меня не обмануло, то мы с Маро стали ещё сильнее походить друг на друга. Тот же вытянутый овал лица, одинаковый нос и губы, те же серые глаза. Разве что у неё какая-то вычурная чёрная коса, а у меня синие волосы стянуты в простой хвост. От редких тёмных прядей не осталось и следа. Даже те, которые появились после зелья Древних: исчезли.
Что, старик, удивительно? У двоих твоих сыновей такие похожие дети. Как же так вышло, если я не сын Римило?
Лекарь, которому не было дела до того, что происходил за его спиной, успел уже осмотреть дядю Варо: прощупал ему грудь и шею пальцами, оглядел обрубок ноги, использовал какую-то технику раз, затем другой. Отступив на шаг, сообщил, не глядя ни на кого, чуть ли не в потолок:
– Всё как мне и описывали: отравление ядом, Закалка не мог ни справиться с ним, ни ограничить. Необходимо вывести из тела въевшийся яд, затем пять органов и пять внутренностей сами устранят последствия. В Поясе это сумеет сделать и Закалка. Используйте лечебные зелья, и этот человек начнёт двигаться.
– Нога?
Лекарь остановил на мне блуждающий поверх наших голов взгляд:
– С ней сложнее. Составить противоядие я способен. Но чтобы устранить такую старую рану, вам нужна первоклассная алхимия едва ли не земного ранга. Я не алхимик, за этим на аукцион. Зелье Долгой Жизни, к примеру. В вашем случае особой разницы что за зелье нет, можете поискать подешевле. Главное количество собранной в нём силы, которая должна понемногу помогать телу отращивать утраченное.
Я понимающе кивнул. Хотя впервые слышу, что алхимия тоже разделяется на ранги и по качеству, но ничуть этому не удивлён. Если одно зелье способно справиться только с царапинами у Закалки, а другое может восстановить обожжённые чужой стихией узлы у Воина, то они должны отличаться не только названием. Про Долгую Жизнь мне говорил Тортус. Это именно то зелье, что скупали старейшины Ордена.
– Уважаемый, прошу вас назвать свою цену и приступить к лечению.
Медленный кивок лекаря:
– Пятьдесят крови.
Мама, не сдерживаясь, громко и насмешливо хмыкнула. Лекарь даже не покосился в её сторону, но молчать не стал:
– Я не торгуюсь. И я лучший в Ясене.
Пятьдесят монет красной яшмы. Больше, чем зарабатывает ватажник за год. Больше, чем я, искатель заплатил за почти земное начертание Сосуда Духа на Пронзатель. Когда-то я собирал такую сумму продавая трофеи с сектанта и втянув семью в смертельную опасность. Сейчас за все те монеты я уже расплатился. На ладони возник мешочек.
– Приступайте, уважаемый.
Лекарь потянул завязки, помял кошель, заставляя монеты шевелиться и кивнул мальчишке, что всё это время стоял у порога. Тот подскочил, сбросил со спины здоровенный короб, ухватился за ручки, словно разламывая его на две части, открывая содержимое: множество отсеков с альбарелло и фиалами.
Может быть дяде Варо помог бы и тот большой набор противоядий, что я принёс из Гряды, но к чему полагаться на случай, если в городе есть специалист по ядам? А вот аукцион мне пока без надобности. Хотя… Уточнил у лекаря:
– Этот мужчина Закалка. А земная алхимия создана для Воинов. Разве ему можно давать подобные средства?
– В чистом виде нельзя. – Лекарь не поднял на меня взгляда, руки его мелькали над чашками, что-то отмеряя и смешивая. – По капле на чашку воды каждое утро.
Марвит не выдержал, вмешался в разговор:
– И каких-то капель будет достаточно, чтобы отросла нога?
– Вполне. Яд простой, неопасный, без следа духовной силы или стихии. Душа не повреждена, и она приведёт в порядок тело.