Путь Базилио
Шрифт:
— Я тоже пойду, наверное, — сказала Гермиона. — Ева, ты со мной?
— Я твоя до самой матки, — глупо спошлила рыжуха. Мирра стиснула зубы: дурацкая шуточка её неожиданно сильно покоробила.
— Лариска, скатай чертежи быро, тубус в углу, — пробормотала Ева. Услужающая крыса спрыгнула вниз и бросилась скатывать толстый ватман. — Слышь, Фру, чё мне одеть?
— Надеть, — машинально поправила Гермиона. — Лучше всё сними, — посоветовала она. — У тебя же фигура.
Ловицкая-старшая метнула в дочь гневный взор. Но та придерживала зубами тубус и на мамины гримасы внимания не обратила.
Через пять минут все разбежались. Последним из комнаты вышел жужел, неся на спине бархатную коробку.
На сборы ушло где-то часа полтора — смешное время, учитывая пафосность предстоящего действа. Чуть ли не дольше всех провозилась Альбертина: боясь сжечь хвост, она сушила его очень осторожно. Фру-Фру, в свою очередь, обернулась довольно быстро. Последней выбежала в холл запыхавшаяся Ева — полностью обнажённая, с крысой на холке и благоухающая пуазоном. Ловицкая-старшая с неудовольствием поймала себя на мысли, что юная нахалка и в самом деле идеально сложена. Если бы не розовая грива и безвкусная крыса, то девочка была бы весьма многообещающей дебютанткой. Потом ей подумалось о Гермионе и её отношениях с юной инженеркой — не перешли ли они известную грань и как тому воспрепятствовать. К сожалению, признала она про себя, оттащить Фру-Фру от Писториус было совершенно невозможно. Непонятно было, правда, что Гермиону привлекает больше — совместные научные штудии или рыжая попка. Хотя, подумала Ловицкая, одно другому не мешает — и даже наоборот. Если же сюда добавить ещё и сентиментальные чувства к необычной девочке с тяжёлой судьбой… Мирра предпочла не додумывать мысль до конца.
Печальная история Евы Писториус в своё время наделала немало шуму.
Она была единственной дочерью Бригиты Писториус, потомственной владелицы двух хлебзаводов и сети мелких пекарен. Незадолго до её рождения Бригита выгодно продала семейный бизнес партнёрам и ушла в частную жизнь. Еву, скорее всего, ждала завидная судьба богатой красивой бездельницы. Увы, заскучавшая Бригита подсела на спорынью и умерла от передоза, когда Еве было шесть лет. Её забрала в опёку дальняя родственница, почтенная пожилая дама с безупречной репутацией.
В каком-то смысле Еве повезло. Полицийской инспекторке, вёдшей дело Бригиты, понадобилось уточнить некоторые обстоятельства — и она решила поговорить с девочкой, которая могла что-то помнить. Визит к опекунше успехом не увенчался: та наотрез отказывалась даже показать Еву. Это инспекторку насторожило, и она пришла снова, с тремя вооружёнными педобирами и ордером на обыск. Маленькую Еву нашли в подвале. Первый же осмотр показал, что девочка заняшена почти до состояния туалетной мартышки. А потом эмпаты обнаружили в силосной яме два скелетика с клочками рыжей шерсти. Как выяснилось на следствии, почтенная пожилая дама западала на эту масть.
Скандал вышел серьёзный. Под давлением общественности извращенку приговорили к конфискации имущества и маналуле. Эту деликатную процедуру провела лично Мимими Вторая, сначала някнув приговорённую до потери инстинкта самосохранения — а потом приказав ей собственными зубами содрать с себя шкуру. Девочку поместили в Центральный Госпиталь. Надежд на полноценное восстановление было, откровено говоря, очень мало. Ева вела себя как все заняшенные в отсутствии хозяйки — не хотела ни с кем общаться, а также есть, пить и жить. Так бы она и зачахла, но случилось что-то вроде чуда. Студентка, подрабатывающая медсестрой, дежуря у постели Евы, прослушивала лекции по матлогике, заученные услужающим бэтменом. Как потом объясняли психологи, голос бэтмена напоминал Еве голос её бывшей хозяйки, и она стала прислушиваться. Через некоторое время девочка стала просить воды и сена, а потом и книжки. По прошествии года врачи признали её здоровой, а ещё через год она поступила в Понитех имени Бауманской — экстерном.
За сим последовала стремительная карьера. Сейчас Писториус занимала должность ведущего проектировщика ОКБ «Электроприбор» при НИИПРе, а фактически — тащила на себе целый воз передовых технологических разработок.
Во Дворце её ждала не только весьма серьёзная инаграда (бархатная Подхвостная Шлея, дарованная за «перенесённые с честью страдания и победу над судьбой») но и новое назначение. Как успела выяснить Ловицкая, Их Грациозность приняла решение сделать Еву второй зампредседательницей Промышленного Совещания — когда-то перспективной, но не вполне успешной структуры. Мирра сочла назначение девчонки по меньшей мере странным, чтобы не сказать нелепым: должность была не столько научная, сколько политическая. Но мнение своё Ловицкая затаила до времени. Ну то есть до первого же скандала. То, что с евиными манерами скандал неизбежен, Ловицкая не сомневалась.
Кареты была подана в срок — официальные, раззолоченные. На дверцах сияли личные клейма Верховной: сердце и глаз с лучами, символ обаяния.
Альбертина прыгнула в первую, двухместную карету: её привлёк белый кожаный лежак, на вид роскошный. К ней тут же подсела Бекки — в простой серой накидке, невесомой шляпке и накрашенными ресницами, скромно опущенными долу. Это Ловицкую не обмануло: Бекки торжествовала.
Ева и Гермиона забрались во вторую карету — длинную, трёхосную. Мирре показалось, что Фру-Фру как-то уж очень бережно подсаживает рыжую. Это вызвало у неё новый приступ подозрительности. Поэтому она сочла нужным лечь сзади, чтобы контролировать ситуацию.
Запряжённые в карету соловые жеребцы-першероны покрутили головами, убедились, что все сели, и тронули с места.
— Песню запе-вай! — закричал коренник.
— Вот огромное яйцо богатырское! А бывает ведь яйцо монастырское! — затянули кони дорожное песнопение, в последнее время набравшее популярность среди электората. Ловицкая-старшая находила его безвкусным и вульгарным, но девчонкам она, видимо, нравилась: Фру-Фру даже подпела.
— Монастырское яйцо, преогромное! А бывает ведь яйцо и скоромное! — лихо сымпровизировали коняки, разгоняясь и ровняя шаг. Карета пошла ровно, скрипя и подпрыгивая на рессорах.
По дороге Гермиона и Писториус затеяли разговор о каком-то диммировании [50] . Насколько смогла разобрать Мирра сквозь колёсный скрип и конский ор, инженерка настаивала, что йодонатриевые лампы этому самому диммированию не поддаются. Гермиона утверждала, что проблема решается регулировкой ширины подаваемого импульса. После непродолжительного, но горячего спора — Фру-Фру до того распалилась, что насквозь проткнула стилусом палетку, из которой потекла угольная паста и запачкала сиденье — Ева вроде как сдала назад, признав правоту Гермионы в теории. Но тут же ушла на следующую линию обороны, заявив, что при падении мощности у металлогалогенок резко плывёт цветотемпература. В этом вопросе пришлось уступить Гермионе. Дальше разговор сместился к характеристикам каких-то там «двухконтактных ИЗУ», в речи Гермионы замельтешили слова «дроссель», «тиристор», «двойной резонанс» и прочая техническая терминология. Потом они сцепились из-за вопроса колебаний мощности в диодном мосте с учётом тесла-наводок, и тут Ловицкая-старшая окончательно утеряла нить.
50
Диммирование– способ регуляции яркости электрической лампы через варьирование мощности пропускаемого тока. Для поняш, с их специфическим устройством глазного яблока и большим зрачком, возможность регуляции светимости является крайне важной.
Йодонатриевые лампы диммированию поддаются, но для этого необходимо использовать электронную пускорегулирующую аппаратуру, в Эквестрии не производимую. К тому же снижение светового потока при доступных в мире Буратины технологиях не превышает 20%, а цветотемпература действительно плывёт.
Подробнее см. статью Евы Писториус «Ещё к вопросу о применении светорегуляторов с широтно-импульсной модуляцией». См. в: Вестник электротехники, ? 54(2) - Понивилль, 137.
Зато Фру-Фру и Ева блаженствовали. Головы их сблизились. Ветерок беспокойно цвиркал, что-то подсчитывая. Ева бормотала — «ну смотри, у нас тридцать четыре вольта на реле, подключаем разъём», Гермиона отбрыкивалась ещё менее внятными фразами навроде «пи-квадрат-де-ку равно минус ка де-те на де-их по де-эс де-те» или «коэффициент тесла-рассеяния определяется эффективным сечением». На фоне очередного конского креатива — те успели воспели яйцо противное, яйцо дефективное и множество иных яиц — это звучало как-то особенно неотмирно. И пожалуй, трансцендентально, что бы это слово не означало.