Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое
Шрифт:
– А о теперешнем?
Сибе Винк повернулся к нему и внимательно посмотрел. Берту показалось на долю секунды, что скажет хотя бы что-нибудь, хотя бы намекнет, что там за солдафон ими управляет нонче. Но нет, сдержался. Закрыл рот, пожал плечами. И даже сделал глоток вина.
– Ваше присутствие здесь так необходимо? – продолжил Берт. Больше из любопытства, чем желая разнюхать что-то еще. В ответ он получил недовольный взгляд и принялся разъяснять: – Я предполагаю, что у «Астерры» достаточно возможностей, чтобы располагать приличными вооруженными силами, способными защитить весь этот комплекс, если что.
– Разумеется. Бесспорно.
– Так ты вроде на работе?
– Я? Нисколько. Мой шеф – вот он да.
– Даже так? – праздно бросил Берт и позвал официанта.
– Даже так, – великодушно пояснил Сибе Винк.
Берт не удержался и фыркнул. Винк самодовольно ухмыльнулся и с горделивым видом огляделся.
«Астерра» любила и умела быть щедрой. До определенного предела, разумеется. С готовностью приманивала новых людей, охотно оплачивала их прихоти, шла на уступки, казавшиеся ошеломительными – на первый взгляд, зато потом цепко держала за шиворот, не выпуская никуда. Причем важными могли оказаться самые разные люди. Берт предполагал, что Сибе Винк мог показаться «Астерре» вполне полезным. Ему было что-то около тридцати трех – тридцати пяти; он был пусть лейтенантом, но в армии безопасности, вполне себе декорированный лейтенант; Берт, исподволь изучавший медали, заметил несколько национальных, две континентальные и даже орден. Парень был неглуп, ловок, прямолинеен тогда, когда это было выгодно ему, способен использовать слово как маскировку и оружие. Наверняка «Астерра» присматривалась к нему. В благотворительность, бескорыстное уважение к миротворцам Берт не верил уже давно. Сибе Винк, скорее всего, тоже не сомневался в интересе к своей персоне со стороны «Астерры».
Впрочем, все это были умозаключения. На сцене сменялись звезды – местные, интернациональные, поп-артисты, этнические певцы, все как один молодые, красивые, в ярких и дорогих костюмах. Берт относился к подобным мероприятиям и публике, заманиваемой на них, с изрядным цинизмом; наверное, к большинству артистов, которые получали огромные гонорары за сомнительной художественной ценности выступления, – тоже. Он сделал осторожное замечание в духе «угу, до чего хороша деваха, близка к верхушке, не иначе». «Еще как», – благодушно отозвался Сибе Винк и охотно рассказал, что он входил в состав конвоя, который должен был доставить барышню из аэропорта в гостиницу, а оттуда на этот вечер.
– Нифига себе, – искренне, совершенно не притворяясь, протянул Берт. – Вам заняться больше нечем?
Сибе Винк кисло улыбнулся, наградил Берта тяжелым взглядом.
– Политика, чтоб ее, – туманно произнес он.
– Политика, – процедил Берт, неожиданно мрачнея. – Когда двадцать человек в течение трех недель ведут переговоры с чокнутыми фанатиками из секты, чтобы те пустили на территорию сельского округа врачей, когда двое из них сдаются в заложники – это политика, когда две роты миротворцев сбрасывают в темень непроглядную посреди болота, чтобы те к рассвету прорвались в цитадель военного лорда – это политика. И чтобы девку перевезти из аэропорта в гостиницу – это тоже политика.
Он внезапно замолчал, покосился на сцену, отвернулся от нее, недовольно хмыкнул.
– Тоже политика, – пробормотал Винк. – Эта девка, по слухам, еще и для глав «КДТ» любит петь. Говорят, местный президент заплатил вдвое, чтобы перекупить ее у «КДТ», у них там тоже как-то в это время какой-то юбилей. Ей-то пофиг, для кого петь, и кто ей камешки дарит, а местные довольны, что австралийцам нос утерли.
Берт еще раз посмотрел на певицу, пробежался взглядом по залу, выискивая членов правления. Пара из них действительно поглядывали на сцену с одобрением, приличествующим скорей двадцатипятилетним разнорабочим, чем семидесятилетним директорам одной из крупнейших корпораций мира.
– Политика, – внимательно глядя на Берта, повторил Сиби Винк.
Берт поморщился.
– Чтоб ее, – буркнул он.
Куда веселей им обоим было ближе к бару в малом зале, в котором играло какое-то струнное трио.
– Какой ужас, – проскрипел лейтенант Винк, послушав его пять минут.
– Не духовой оркестр, это точно, – охотно согласился Берт, кивая головой в такт музыке.
Винк откашлялся, словно желал высказать Берту нечто очень резкое и грубое, но сдержался, махнул рукой и потребовал у барвумен порцию водки. Берт взгромоздился на табурет рядом.
– Ты же здесь вроде как выполняешь какие-то тайные дела, – заметил он, с интересом глядя на рюмку, которую барвумен поставила перед ним.
– Уже нет. Пусть майор отдувается. Ему хоть заплатили, а я тут за халявную жратву да вот, пойло, родине служил, – подмигнул Сибе Винк и опрокинул рюмку.
Чего Берт не мог понять, так это когда этот Винк получил команду «вольно». Последние полчаса они стояли рядом, трепались обо всем на свете, но Винк ни на наручный комм ни разу не смотрел, ни наушников каких на нем Берт не заметил. Как-то слишком внезапна была смена настроений доблестного офицера. Спросить бы об этом, да рискованно.
– А ты чем собираешься заниматься в будущем? – спросил Винк; он мельком глянул на барвумен, указал на рюмку и снова вперил взгляд в Берта. А взгляд у него был тяжелый.
– Хороший вопрос, – с готовностью произнес Берт. – С точки зрения стратегической – наполнять свой пенсионный фонд, разумеется. С точки зрения тактической – искать достойный проект.
– А в чем заключается достойность проекта? – настойчиво допытывался Винк.
Берт вздохнул.
– Если я попрошу тебя рассказать об операции, которая ожидает тебя в ближайшем будущем, ты потрудишься рассказать мне? – полюбопытствовал он.
Винк понимающе хмыкнул и покачал головой.
Берт развел руками и улыбнулся. Он подозвал барвумен и заказал еще вина.
На стойку рядом с Винком шлепнулись белые перчатки, уселся еще один военный. Возраста почти того же, лет на пять старше, но майор.
– Берт Франк, – тут же указал на Берта Винк. – Из тех прилипал, которых полно вокруг разных денежных туш.
– Сотрудник консультационной фирмы «Даг и партнеры», – немного наклонившись, чтобы выглядывать из-за Винка, произнес Берт.
– Я и говорю, консультант, – бодро подтвердил Винк. – Мой майор, Яспер Эйдерлинк.
Берт тянул майору руку. Тот погипнотизировал его полминуты, но руку пожал.
– Берту та трещотка на сцене совсем не по нраву пришлась, – сообщил Винк.
Майор Эйдерлинк угукнул и заказал кофе.
– На сегодня все? – тихо и скороговоркой спросил Винк.
Майор Эйдерлинк снова угукнул. Берт неторопливо пригубливал вино, смотрел на эстраду со струнным трио, покачивал головой, делал вид, что не слушает, о чем говорят рядом с ним Эйдерлинк с Сибе Винком.