Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое
Шрифт:
– Охотно. Я удивлен, до какой степени мне нравятся травяные чаи в вашем епископате. А я убежденный любитель кофе.
Епископ Даг усмехнулся.
– Стародавние рецепты, господин Франк. И почтение к траве, которое искренне выказывают наши братья. – Он чуть наклонился вперед. – Но и чистые земли. Луга, в которых братья собирают травы, давно избавлены от воздействия цивилизации. На мили кругом земли не обрабатываются промышленным способом, по ним ездит мало машин, и синтетических удобрений они тоже лишены. Мы можем смело сказать, что на многих полях восстановили шестисотлетний слой почвы.
– Удивительное достижение! – воскликнул Берт.
Чай им принес Эйнор – кто
– Что-нибудь еще? Ваше Преосвященство, господин Франк?
– Все замечательно, Эйнор, – ответил епископ.
– Все отлично, – вторил ему Берт. Принюхавшись, он восхищенно сказал: – Какой запах! А вы продаете эти сборы?
– В малых количествах и только в нашей лавке. В других приходах вы купите другой сбор. Потому что там будет другая почва и немного отличающиеся растения.
– Как любопытно, – пробормотал Берт, поднеся чашку к носу и наслаждаясь ароматом чая.
Епископ взглядом отправил Эйнора восвояси. Берт упрямо говорил о травах, почвах, приходах, чём угодно – но не о своей работе или личной жизни. Епископ послушно отвечал на его расспросы – но не позволял себе задавать вопросы о его карьере. Забавная это была игра. Берту было очевидно, что епископ заинтересован. От епископа Дага это, скорее всего не скрылось, да Берт и не хотел. Но они продолжали играть в «тяни-толкай».
Наконец Берт решил: хватит.
– Признаться, мой наниматель считает, что мы можем оказаться полезными церкви. Разумеется, с прицелом на то, что и церковь готова будет оказаться полезной нам, – после подходящего обмена репликами сообщил он. Отставил чашку, откинулся на спинку, улыбнулся.
– Ваш наниматель. – Флегматично повторил епископ Даг.
– Ваш какой-то там кузен. Горрен Даг.
Берт пристально наблюдал за епископом: тот с огромным трудом не поморщился.
– Черная овца в вашей семье? – кротко полюбопытствовал он.
– Нет. – Категорично ответил епископ Даг. – Ни в коем разе. На эту должность в – нашей – семье – назначены другие личности.
Это было произнесено особенно ядовито: «в нашей семье». Как будто этот тип умышленно глотнул соляной кислоты, но вынужден был продолжать беседу.
– Горрен занимается тем, в чем может реализовать свои таланты. Его деятельность приносит ему определенное удовлетворение. Он не забывает многих родственников. – Продолжил епископ.
– А почему он не последовал вашему примеру? И других ваших родственников? Ваш клан достаточно успешен и занимает неплохое положение в мировой церкви.
– Вот именно, – мрачно произнес епископ. – Почему.
Он смотрел на Берта. Тот – понял: епископ Даг исчерпал все свое желание распространяться о своей семье. О церкви – напротив.
– Что действительно скрыто для меня… в некотором роде… завесой тайны, – смущенно признался Берт, – так это что мы можем предложить вашей церкви, а также что именно можете предложить вы.
Епископ Даг вежливо улыбнулся. И Берт изготовился слушать.
Горрен, когда Берт рассказал ему о разговоре с его четвероюродным кузеном, сказал только:
– Я не ошибся в тебе. Успехов! Если что нужно, обращайся.
Сам он выглядел утомленным, что ли. Ну ладно, в Шанхае было часа четыре утра, и звонок Берта разбудил его, скорее всего. Берт поинтересовался, как его успехи на другом конце Земли.
– Успехи? – хмыкнул Горрен. – Что это такое? Как я и говорил, это будет почти невозможно. Но это того стоит.
– А что за черная кошка пробежала между тобой и твоим кузеном?
– Ильгейр – старая занудная калоша с ригидными представлениями о «должно» и «можно». Ему бы веке в шестнадцатом жить, в какой-нибудь Испании. – Вяло отозвался Горрен. – Ну и еще он до сих пор обижается, что я отказался последовать семейному призванию, и еще пара мелочей, но это почти неважно. Сильно он злословил на мой счет?
– Почти совсем нет.
– Странно, – словно проснувшись, посмотрел на него Горрен и пожал плечами. – Или он задумался о вечном и решил разбить пару твердынек в своей душе?
– Тебе привет от Эйнора.
Горрен усмехнулся.
– Ему тоже. У него-то мозги хоть промыты? Собирается следовать за дядюшкой?
– У меня не создалось такого впечатления, – подумав, осторожно сказал Берт. – Он умный молодой человек и собирается следовать выбранной им стезе.
– Выбранной им под надзором и при корректировке старших и более опытных товарищей стезе, дражайший господин Франк.
– Не исключаю этого. Но она его устраивает, он вполне комфортно чувствует себя в этом, почему бы нет?
– Действительно. Ладно. Я еще немного посплю. Эти извращенцы начинают работать в семь утра, а то и раньше. Даже президенты. Удивительная страна. Ужасный город.
Горрен сладко зевнул.
– Не скучай там. И не захлебнись травяным чаем.
Он отключился.
Берт покачал головой и усмехнулся. До чего милыми они бывают, эти люди.
Ему не давала покоя одна мысль: отчего Горрен отправил его пытать счастья с кузеном, а сам унесся в далекую Азию? Берт, если так оглянуться и присмотреться, имел опыт обращения с азиатами. В той же Африке куда ни плюнь, обязательно пару-тройку дочерних фирм или представительств каких-нибудь азиатских корпораций да найдешь. Приходилось общаться и с местным населением, и с приезжим; в одном из крытых городов во время своей последней командировки на прежнем месте работы они даже попали на вечеринку корейцев, которые открыли какое-то загадочное месторождение. Праздновал тогда весь квартал, а выяснить, где именно корейцы собираются разрабатывать и сколько они заплатили отступных, не удалось. Зато Берт убедился, что уверенность в собственной способности перепить любого сильно преувеличена. Или корейцы запивали бренди какими-то препаратами, которые стимулировали вывод алкоголя из организма – они горазды на придумывание таких штук, – или это просто магия, но они все оставались трезвыми. Кто-то из коллег предположил тогда, что ребята просто генномодифицированы таким образом, чтобы организм справлялся с алкоголем значительно лучше. Кто-то, впрочем, предположил, что у них просто губки в желудки зашиты. Вот вечеринка закончится, соберутся корейцы в своем конференц-зале, затянут пояса потуже и продолжат настоящее веселье. На это, конечно, было бы здорово посмотреть, только азиаты действительно были очень замкнутым обществом. Любые попытки вовлечь их в разговор на ланче, присоединиться на ужин или что-то типа этого как правило терпели крах.
Ну ладно. Допустимо предположить, что Берт отличался некоторым, как бы это сказать, европоцентризмом. Существовал только в парадигме своей культуры, слышал что-то о других, но применять знания не был способен. Был упертым европейцем, иными словами – некоторые говорили и такое; а душка Горрен мог, судя по всему, влезть без мыла в любую задницу, подстроиться под любые культурные требования, что давало ему основания предполагать, что он будет успешней там, а Берт – в епископствах Европы.
Хотя Берт начинал подозревать, что желание отправиться в Азию было всего лишь маскировкой яростного нежелания работать с кузеном-епископом. А отказаться от него Горрен не мог, потому что выгодно.