ПУТЬ БЕЗ УКАЗАТЕЛЕЙ
Шрифт:
– Я не знаю, как все было, но надо думать, твои слова недалеки от истины. – Четвертый виновато улыбался, глядя на наивную девушку. В душе он ликовал, все складывалось просто замечательно. Девушка, которая застигла его врасплох, сама все и исправила, придумала ему правдоподобную легенду, избавив его от объяснений, которые могли бы вызвать подозрения.
– Что же ты теперь будешь делать, куда пойдешь?
– Хороший вопрос. Я рассчитываю на тебя. Не зря же ты оказалась в это время и в этом месте. По-моему, это судьба.
– Я не верю в судьбу. Может я и похожа на наивную дурочку, но на самом деле я вовсе
– Конечно! Зовут-то тебя как, красавица.
– Никакая я не красавица, обычная я. Зовут меня Зонда.
– Хорошее имя.
– Ничего хорошего! Нас всех в классе звали почти одинаково…Зонда, Зонка, Зорка, Зоска… В Опекунском Совете они не утруждают себя поиском приличных имен.
– Не думай, что мне нравится Опекунский Совет, мне то повезло расти с родителями.
– Да уж повезло, что угодно бы отдала, чтобы не видеть этих стен…, и кто это решил, что там лучше детям, чем дома? Нормальным детям уж точно не лучше…, к сожалению, таких не много.
– Ладно, не расстраивайся, прошел всего месяц, поэтому ты так болезненно все воспринимаешь, пройдет время, и ты все забудешь.
– Это вряд ли. А тебя как зовут?
– Четверт.
– Ну и имечко, ты что, был четвертым ребенком? Тогда тебе повезло, большая настоящая семья – это так здорово!
– Не переживай, у тебя тоже будет такая, обещаю.
Зонда внимательно посмотрела на мужчину. А почему бы и нет? Кто помешает ей устроить приключение с этим странным мужчиной? Пускай поживет у нее. С ним так интересно…, необычно, волнующе. Может быть, она станет немного счастливее, не всю же жизнь бегать вдоль сточных канав и наслаждаться иллюзией одиночества, только потому, что больше нечем наслаждаться.
– Ладно, уже стемнело, мы сможем незаметно добраться до моей комнаты, я живу недалеко.
– Спасибо. Я знал, что ты не бросишь меня в беде. Ты не такая, я сразу это понял. Зонда, а мне все равно нравится твое имя…, и мне нравишься ты.
Зонда отвернулась, чтобы Четверт не увидел мучительной тоски в ее глазах и быстро пошла вдоль канавы к ближайшему проходу, ведущему вглубь города. Четверт неспеша двинулся за ней, размышляя о том, как все-таки легко манипулировать людьми при определенном запасе знаний и сноровке. Даже внушение не понадобилось.
Комната была тесной, неудобной и какой-то нежилой. Все в конечном итоге зависит от отношения человека к своему жилищу, а Зонда ненавидела эту комнату и эту жизнь. А после того как она получила отказ в Сомате, она возненавидела их еще больше. Единственный, реальный смысл жизни был утерян, и ничего больше не имело значения. Похоже, сегодня все может измениться.
– Да, не очень впечатляет.
– Мне тоже здесь не нравится, но при желании всегда можно добавить уюта…, и потом, главное это люди, если им будет хорошо, то и дом будет светиться. Ванная комната там. Надеюсь, кожа на тебе не облезет.
Через двадцать минут Четверт свежий и бодрый вышел из парового душа. На нем был простенький женский халатик, который не сходился на груди, оставляя воображению не так уж много места. Там в канаве он тоже был практически обнажен, но при этом он выглядел растерянным и жалким, что, в общем-то, совсем не удивительно. Сейчас он был соблазнителен и мужественен. Это был очень красивый мужчина…,
Зонда не знала, как на самом деле должен выглядеть бродяга, но ей казалось, что все они маленькие, немолодые и нездоровые люди. Тот, что стоял сейчас перед ней, не соответствовал этому мнению ни в чем. Глядя в его янтарные, удивительно теплые глаза, Зонда уже не о чем не могла думать. Ни о чем, кроме этих глаз, этого тела, рук, губ… Тело девушки становилось все мягче и теплее с каждым ударом сердца, она таяла под взглядом Четверта, растворялась в золоте его глаз, блаженство охватывало ее со всех сторон. Она просто не контролировала уже эту ситуацию ни в чем.
Четверт подошел и обнял девушку за плечи, все это он проделал так естественно, как будто они прожили в любви и согласии добрый десяток лет. Она знала его не более получаса, но он стал ей таким родным и важным, словно вся ее жизнь до этого момента была лишь подготовительным этапом, и основное началось только сейчас. Так оно и было на самом деле. Она больше не принадлежала себе, она принадлежала ему, мужчине-мечте.
– Ты такая мягкая, красивая…, мне кажется, я искал тебя всю жизнь. У меня такое странное ощущение, словно сегодня произошло самое главное событие в моей жизни…, я надеюсь, что и в твоей тоже? – Золотистый взгляд Четверта проникал сквозь девушку, согревая и дразня ее чувства.
Он медленно, томно поглаживая ее руки и спину, с восхищением наблюдал, как учащается дыхание Зонды, как призывно раскрываются ее губы, а руки непроизвольно смыкаются за его спиной, как нежность постепенно превращается в страсть. Страсть необузданную, неконтролируемую, почти животную. Происходящее на самом деле захватило даже Четверта, ведь для него это действо было совершенно в новинку. Ему это нравилось! Такие человеческие отношения между разнополыми индивидуумами до сих пор не были известны ни Четверту, ни его товарищам. В данный момент Четверт не был способен анализировать происходящее, он просто делал то, что диктовала ему интуиция и какой-то давно забытый инстинкт. Никогда он не подозревал в себе такого потенциала. Может быть когда-то, в глубокой древности, его предки тоже испытывали такие чувства? Теперь он даже уверен в этом! Эта наивная, глупая дурочка сделала его счастливым, заставила почувствовать нечто такое, что полностью может изменить его отношение к заданию. Нет…, стоп…, надо немного охладить пыл. Цель - выше всего, и он ее достигнет. Слава богу, что сейчас его интересы совпадают с желаниями.
Уже с ясной головой Четверт продолжал любовные ласки, девушка же отдавала любовному пылу всю себя. Не имела значения уже ни убогость жилища, ни кратковременность знакомства…, вообще ничего.
Зонда не была девственницей. Плотские утехи - единственное разнообразие, которое могли себе позволить молодые люди в стенах Опекунского Совета. Однако, то что было раньше, казалось теперь серостью, даже каким-то извращением…, просто механическим соитием, не приносящим удовлетворения. То ли дело теперь!