Путь через равнину
Шрифт:
Прислушиваясь к каждому звуку, они устроились на ночь. Лошади были привязаны рядом, а Волка Эйла держала возле себя, зная, что он предупредит их, если почувствует что-то необычное. Но спали они урывками. И сны были пугающими, хотя аморфными и отрывочными, без всяких знамений или предупреждений, и в них появлялся Волк.
Эйла проснулась с первыми проблесками дневного света, который проглянул на востоке сквозь голые ветви ив и берез у реки. В их закутке все еще было темно, но она различила густую хвою и кучи камней. Ночью выпал сухой снег, запорошивший ели, сосны, кусты и новую поросль, но Эйле было тепло и уютно.
Она почти забыла, как приятно, когда Джондалар спит рядом, и некоторое время понежилась, радуясь его близости. Но ум не дремал. Она волновалась о том, что будет сегодня, обдумывала, что приготовить для пира. Она решила вставать, но, пытаясь выскользнуть из мехов, почувствовала, что он крепко удерживает ее.
— Тебе нужно вставать? Так давно я не был с тобой рядом. Не хочу, чтобы ты уходила. — Джондалар уткнулся носом в ее шею.
— Мне тоже не хочется вставать. Снаружи холодно, с тобой куда лучше, но я должна что-то приготовить для «пира» Аттароа, да и нам поесть не мешает. Ты разве не голоден?
— Не упоминай лучше об этом. По-моему, я готов съесть лошадь!
— Джондалар! — Она была шокирована. Он улыбнулся:
— Не нашу, но в последнее время я ел именно конину… если вообще ел. Если бы не голод, я не ел бы конины, но когда ничего нет, ешь то, что дают. И в этом нет ничего плохого.
— Знаю, но больше ты этого есть не будешь. У нас достаточно другой пищи. Костер погас. Если ты разожжешь новый, я заварю чай. Сегодня потребуется жаркий огонь. Поэтому нужны дрова. Много.
Вчера она приготовила вдоволь супа из сушеного мяса и кореньев, добавив туда кедровые орешки, но Джондалар съел меньше, чем хотел, поэтому остатки ужина они спрятали. На десерт она вынула из корзины яблоки, которые сорвала по дороге. Они слегка подмерзли, но все еще висели на ветках деревьев на южном склоне горы. Она разрезала их, отварила с шиповником и оставила на ночь возле костра. К утру это должно было загустеть.
Эйла добавила воды во вчерашний суп, бросила камни в костер и стала готовить чай. Попробовала загустевшую яблочную смесь. Мороз уменьшил кислоту твердых яблок, а добавка шиповника сделала смесь розоватой и сладкой. Она подала это вместе с супом.
— Это лучшее, что я когда-либо ел, — заявил Джондалар. — Что ты положила туда? Так вкусно!
— Голод! — улыбнулась Эйла. Джондалар кивнул:
— Ты права. И мне очень жаль тех в загоне.
— Никто не должен голодать, когда есть пища, — сердито сказала Эйла. — Другое дело, когда всем голодно.
— Такое бывает в конце зимы. Ты когда-нибудь голодала?
— Мне не хватало некоторых вещей, но когда знаешь, где искать, обычно всегда находится что-нибудь съедобное… если ты можешь отправиться на поиски.
— Я видел людей, которые голодали, потому что кончилась пища и они не знали, где ее найти, но ты всегда что-нибудь да отыщешь. Как получилось, что ты знаешь так много?
— Меня научила Иза. Меня всегда интересовало все то, что растет. Наверное, было время, когда я почти голодала. Перед тем как Иза нашла меня. Я была маленькой и мало что помню об этом. Иза сказала, что никогда не встречала человека, который бы так быстро научился находить пищу, как я. Тем более что у меня не было родовой памяти, которая подсказала бы, где и как искать. Она говорила, что это голод научил меня.
Поев, Джондалар наблюдал, как Эйла, отобрав заботливо сохраненные припасы, начинает готовить блюдо на праздник.
Она не могла решить, какой сосуд взять, чтобы угощения хватило для всего стойбища Шармунаи. Ведь большую часть своего снаряжения они оставили и имели с собой только самое необходимое.
Она оглядела самый большой бурдюк, вылила остатки воды в меньшую посуду. Затем вынула из сшитого из шкур мешка внутреннюю оболочку. Она представляла собой желудок зубра — это не было идеальным сосудом для воды, но жидкость из него сочилась очень медленно. Воду впитывала внешняя оболочка из шкуры шерстью наружу, поэтому сначала бурдюк оставался снаружи сухим. Эйла разрезала верх желудка, привязала края к деревянной раме и налила внутрь воды, затем подождала, пока поверхность не увлажнилась. Костер уже догорал. Лишь временами вспыхивали угли. Она поставила эту своеобразную кастрюлю прямо на угли, перед этим убедившись, что рядом есть запас воды. Ожидая, когда вода закипит, она начала плести плотную корзину из ивовых прутьев и сухой травы.
Когда на поверхности воды появились пузырьки, она бросила туда ленты сушеного мяса и куски специальной дорожной пищи, чтобы получился хороший бульон. Затем добавила смесь различных зерен. Позднее она собиралась опустить туда сушеную дикую морковь и земляные орехи, добавив других овощей, а также смородину и чернику. А приправой послужат мать-и-мачеха, щавель, базилик и таволга. Добавит она и соли, которую сберегла еще с Летнего Схода племени Мамутои. Джондалар даже не подозревал, что она сохранила ее.
Ему не хотелось уходить далеко, поэтому он собирал и подносил дрова, доставлял воду, рвал траву и обрезал ивовые ветки для корзин, которые она плела. Он был рад побыть рядом с ней и ни на миг не хотел терять ее из виду. И она тоже была счастлива, что он опять рядом. Но когда он заметил, что она щедро расходует их запасы пищи, то задумался. Он только что пережил голод и очень беспокоился о еде.
— Эйла, ты положила туда столько продуктов, нужных нам самим. Если ты потратишь слишком много, нам ничего не останется.
— Я хочу, чтобы хватило всем мужчинам и женщинам, чтобы показать им, что они могли бы иметь, если бы работали вместе.
— Может быть, мне взять копье и добыть свежего мяса? — обеспокоено нахмурился он.
Она взглянула на него, удивленная его серьезностью. Они сделали неплохие запасы идя по равнине и предгорьям, и если брали что-то, то никак не из острой необходимости. Кроме того, много запасов они оставили вместе с другими вещами. Она внимательно посмотрела на него. Впервые она увидела, как он похудел, и поняла его необычное поведение.