Путь через равнину
Шрифт:
— Если так легко выбраться из загона, почему мужчины не делают этого?
— Не думаю, чтобы они пытались. Может быть, поэтому женщины ослабили бдительность. Большинство женщин и даже некоторые охотницы не хотят держать мужчин там, но они боятся Аттароа. А вот и моя стоянка.
Как бы подтверждая это, послышалось приветственное ржание Удальца. Они подошли к укромной лужайке, затененной кустарником. К дереву был привязан Удалец. Каждую ночь Эйла устраивалась на ночлег посреди рощицы, но утром все грузила на лошадь, чтобы в случае надобности немедленно покинуть это место.
— Ты спасла их обоих? Я
— Я должна была привыкнуть к поводьям. Больше хлопот доставил другой жеребец. Он погиб, и мне жаль его. Уинни прибежала ко мне на свист, как только ее перестали увлекать за собой.
Удалец обрадовался Джондалару. Он склонил голову. Затем у него напряглись хвост и уши, и он заржал при виде хозяина. Затем он обнюхал руку Джондалара. Джондалар стал обнимать его, чесать, похлопывать и разговаривать с ним. Затем он нахмурился и как бы нехотя спросил:
— А что с Волком?
Эйла улыбнулась и издала незнакомый свист. Из кустов выскочил Волк и, обрадовавшись, бросился к Джондалару, так что тот еле устоял на ногах. Он рявкнул, замахал хвостом, подпрыгнул и, положив лапы на плечи мужчины, лизнул его в лицо. Джондалар ухватился за его шерсть, как это делала Эйла, слегка приподнял и прикоснулся лбом ко лбу Волка.
— Раньше он никогда так не встречал меня, — удивился Джондалар.
— Он тосковал без тебя. Я думаю, что он, как и я, хотел отыскать тебя. Без него я ничего не смогла бы найти. Мы были довольно далеко от реки Великой Матери, на пути сюда попадались большие скалистые участки, где не было никаких следов. А вот его нос находил их. — Она тоже обняла Волка.
— Он что, сидел в кустах все это время? И не выходил, пока ты не позвала? Непросто было научить его этому. А зачем ты это сделала?
— Мне нужно было научить его прятаться, ведь неизвестно, кто мог прийти сюда, и я не хочу, чтобы о нем знали. Они едят волчатину.
— Кто ест волчатину?
— Аттароа и ее Волчицы.
— Неужели они настолько голодны?
— Может, и были, но сейчас это у них ритуал, я видела его как-то вечером. Они посвящали в охотницы молодую женщину, принимали ее в Волчью Стаю. Чтобы другие женщины не узнали об этом, они уходят далеко от селения. В специальное место. В клетке они несут живого волка, затем убивают его, снимают шкуру, готовят и едят. Им хочется думать, что они таким образом наследуют силу и ум волка. Было бы лучше, если бы они просто наблюдали за ними. Тогда научились бы многому.
Неудивительно, что Эйла была разочарована в Волчицах и их охотничьем искусстве. К тому же эти ритуалы угрожали ее Волку.
— И ты научила Волка прятаться, пока не позовешь его? Это же другой свист?
— Я научу тебя, но если даже он будет скрываться, как ему велено, все равно будет неспокойно за него, Уинни и Удальца. Люди Аттароа убивают только лошадей и волков. — Она с любовью оглядела своих животных.
— Ты многое знаешь о них.
— Я должна была собрать сведения, чтобы вызволить тебя оттуда. Но кажется, я узнала о них слишком много.
— «Слишком много»? Как ты могла узнать слишком много?
— Когда я обнаружила тебя, я только и думала, как вытащить тебя оттуда и потом убраться как можно быстрее, но уехать сейчас мы не можем.
— Почему не можем? — нахмурился Джондалар.
— Нельзя бросить детей, живущих в таких ужасных условиях, да и мужчин тоже. Мы должны освободить их из этого загона.
Джондалар встревожился. Этот решительный взгляд он видел и прежде.
— Здесь опасно оставаться, и не только для нас. Какая легкая добыча эти лошади! Они не убегают от людей. И ты же не хочешь, чтобы клыки Волка украсили шею Аттароа? Мне тоже хотелось бы помочь тем людям. Я был там и знаю: никто не должен так жить, особенно дети. Но что мы можем сделать? Нас только двое.
Он хотел помочь им, но боялся, что Аттароа может причинить зло Эйле. Он думал, что потерял ее, и сейчас, когда они вновь вместе, он может, если они останутся, потерять Эйлу уже по-настоящему. Он пытался найти серьезные доводы, чтобы убедить ее уехать отсюда.
— Мы ведь не одни. Не только мы двое хотим изменить их жизнь. Мы должны найти способ помочь им. По-моему, Ш'Армуна хочет, чтобы мы вернулись. Вот почему она предложила свое гостеприимство. Мы должны пойти завтра на пир.
— Аттароа и раньше пользовалась ядами. Если мы вернемся к ним, мы, возможно, никогда не покинем этих мест. Она ненавидит тебя, — предостерег Джондалар.
— Я знаю, но мы должны в любом случае вернуться. Ради детей. Мы не будем есть ничего, кроме того, что я принесу, и не будем спускать с нее глаз. Как ты думаешь, нам надо сменить стоянку или можно остаться здесь? Мне нужно многое сделать до завтра.
— Не думаю, что смена стоянки что-то даст. Они выследят нас. Вот почему мы должны уехать сейчас же.
Он взял ее за руки и пристально заглянул в глаза, пытаясь заставить Эйлу передумать, но в конце концов отпустил ее, зная, что она не уедет и ему придется помогать ей. В душе он хотел именно этого, но сначала надо было убедиться, что невозможно заставить ее уехать. Джондалар поклялся себе, что будет оберегать ее.
— Хорошо. Я говорил им, что ты никогда не потерпишь, чтобы так обращались с людьми. Не думаю, чтобы они поверили мне, но нам нужно помочь им. Я удивился, услышав предложение Ш'Армуны. Похоже, она нечасто делает такие предложения. У нее совсем маленький дом, и находится он в стороне. Она не слишком гостеприимна. Почему же она предложила, чтобы мы вернулись?
— Потому что хотела помешать Аттароа. Та не очень обрадовалась этому. Ты доверяешь Ш'Армуне, Джондалар?
— Не знаю. Я доверяю ей больше, чем Аттароа, но догадываюсь, что она о многом умалчивает. А ты знаешь, что Ш'Армуна была знакома с моей матерью? В молодости она жила в Девятой Пещере, и они были друзьями.
— Вот почему она так хорошо говорит на твоем языке… Но если она знала твою мать, то почему не помогла тебе?
— Меня тоже это интересовало. Возможно, не хотела. Наверное, что-то произошло между ней и Мартоной. Не помню, чтобы мать рассказывала о ком-то, кто пришел к нам издалека. Но она вылечила мою рану, и, хотя она мало что делает для других, она хочет сделать больше. Но Аттароа не позволяет ей.
Они разгрузили Удальца, поставили палатку. Джондалар стал разжигать костер, а Эйла принялась готовить ужин; вспомнив, как мало было пищи в загоне, она решила увеличить порции.