Путь через равнину
Шрифт:
— Я не знал об этом, — сказал Джондалар. — Может быть, отсюда у нее дар руководителя.
— Возможно, но никто из нас не думал о власти в то время. Мы были неразлучны и мечтали об одном и том же… Пока не возникла одна проблема. — Ш'Армуна замолчала.
— Проблема? — спросила Эйла. — Разве могут быть какие-либо проблемы между такими близкими подругами? — Она подумала о Диджи и о том, как прекрасно иметь подругу, даже совсем ненадолго. Как ей хотелось иметь подругу в детстве. Уба была вроде сестры, но она принадлежала Клану, и они не все понимали друг в друге, а именно:
— Да. — Ш'Армуна посмотрела на молодую женщину, еще раз отметив ее странный акцент. — Проблема была в том, что мы влюбились в одного и того же мужчину. Думаю, что Джоконан любил нас обеих. Как-то он заговорил о двух подругах сразу. Кажется, мы обе были готовы пойти на это, но тут умерла старая Зеландонии, и когда Джоконан обратился за советом к новой, та посоветовала выбрать Мартону. Я подумала тогда, что это, наверное, потому, что Мартона была такой красивой и ее лицо не было изуродованным, но сейчас понимаю, что мой дядя сказал им, чтобы я вернулась домой. Я не осталась на День их Соединения. Я была так обижена и разгневана, что стала собираться домой сразу же, как только они сказали мне.
— Ты пришла сюда одна? — спросил Джондалар. — Пересекла сама ледник?
— Да.
— Немногие женщины отваживаются на столь дальние путешествия, особенно в одиночку. Это и опасно, и в то же время смело, — сказал Джондалар.
— Да, опасно. Я чуть не упала в расселину. Но смелости у меня не было. Меня поддерживала злость. Когда я вернулась, то увидела, что тут все изменилось. Я отсутствовала много лет. Мои мать и тетя ушли на север, где живет много людей Шармунаи. С ними ушли мои сестры и братья. Моя мать умерла там. Мой дядя тоже умер, и вождем стал другой человек со странным именем Бругар. Не знаю, откуда он появился. Вначале он показался хорошим человеком, но оказался жестоким и злобным.
— Бругар… Бругар… — Джондалар, закрыв глаза, пытался вспомнить, где он слышал это имя. — Это он был другом Аттароа?
Ш'Армуна внезапно сильно разволновалась.
— Не хотите ли еще чаю?
Эйла и Джондалар согласно кивнули. Она принесла им чай. Прежде чем сесть, она сказала:
— Я никому никогда не рассказывала этого.
— Почему же рассказываешь сейчас? — спросила Эйла.
— Вы потом поймете. — Она повернулась к Джондалару: — Да, Бругар был другом Аттароа. Став вождем, он сразу же стал все менять. Он считал, что мужчины важнее женщин. Женщины должны были сидеть и ждать разрешения, чтобы заговорить. Женщинам запрещалось прикасаться к оружию. Вначале все это не принималось всерьез, а мужчины радовались своей власти. Но когда одну женщину избили до смерти в наказание за то, что она говорила то, что думала, остальные поняли, что дело принимает серьезный оборот. Люди еще не понимали, что произошло и как вернуть все назад. Бругар оказался наихудшим из людей. Он сколотил банду из своих приверженцев.
— Интересно, откуда у него такие идеи? — сказал Джондалар.
— Как выглядел этот Бругар? — повинуясь интуитивной догадке, спросила Эйла.
— У него были грубые, резкие черты лица, но если он хотел, то мог казаться очень привлекательным.
— Здесь живут люди из Клана? Много ли плоскоголовых живет в окрестностях? — спросила Эйла.
— Было много, но сейчас гораздо меньше. Их много к западу отсюда. А почему…
— И как относятся к ним Шармунаи?
— Они не чувствуют к ним отвращения, как Зеландонии. Некоторые мужчины берут в подруги плоскоголовых женщин. К их потомству относятся терпимо, но полностью таких не принимает ни та ни эта сторона.
— А не был ли Бругар смешанной крови?
— Почему ты задаешь все эти вопросы?
— Потому что он, должно быть, жил с плоскоголовыми.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что то, о чем ты рассказываешь, похоже на жизнь в Клане.
— Клане?
— Так называют себя плоскоголовые, — объяснила Эйла и начала думать вслух: — Если он мог так хорошо говорить и быть даже привлекательным, то он, должно быть, не всегда жил с ними. Возможно, он родился не у них, но потом жил в Клане. Его терпели как помесь. Сомневаюсь, чтобы он понимал их образ жизни, и он был для них посторонним. Его жизнь, возможно, была несчастной.
Ш'Армуна удивилась, что Эйла, едва появившись здесь, знает так много.
— Никогда не видев его, ты довольно точно его представляешь.
— Значит, он — помесь? — спросил Джондалар.
— Да. Аттароа рассказывала мне о его прошлом, что знала сама. Его мать тоже была помесью, получеловек, полуплоскоголовая; ее мать была действительно из плоскоголовых. Ее детство было несчастным. Она ушла из своего племени, когда еще не достигла зрелости, ушла с мужчиной из племени, которое живет к западу отсюда.
— Лосадунаи? — спросил Джондалар.
— Да. По-моему, они так себя называют. Однако вскоре она убежала оттуда. С ребенком. Это был Бругар.
— А он никогда не называл себя Бругом? — спросила Эйла.
— Откуда ты знаешь?
— Бруг — это принятое в Клане имя.
— Думаю, что тот человек, с которым убежала его мать, бил ее. Кто знает почему?
— Женщины в Клане воспитываются в этом духе, — сказала Эйла. — Мужчинам не позволяется бить друг друга, но они могут стукнуть женщину, чтобы наказать ее. Мужчинам не положено бить женщин, но некоторые бьют. Ш'Армуна понимающе кивнула:
— Возможно, мать Бругара принимала это как должное, но потом ей стало невтерпеж. Затем он стал наказывать мальчика. Это заставило ее бежать с сыном к своему племени.
— Если ей трудно было в Клане, то еще труднее было ее сыну. В нем еще меньше от плоскоголовых, — сказала Эйла.
— Да, он был на три четверти человеком, на одну — плоскоголовым, — сказала Ш'Армуна.
Эйла вдруг подумала о своем сыне Дарке. Бруд сделает его жизнь трудной. Что, если он станет таким, как Бругар? Но Дарк наполовину принадлежит Клану, к тому же у него есть Уба, которая любит его, и есть Бран, который учит его. Бран принял его в Клан, когда был вождем. Дарк — еще ребенок. Бран научит его понимать образ жизни Клана. Говорить он может научиться, если кто-то поможет ему, у него будет родовая память. Если он захочет, он станет полноправным членом Клана.