Путь Черной молнии
Шрифт:
После отсидки десяти суток в каменном мешке, где стены плакали от сырости, его перевели в другую камеру. Там народ подобрался свойский, его приняли, как настоящего арестанта.
Капитан Брагин, выйдя из отпуска, узнал, что его коллега совсем "замордовал" подследственного Воробьева и решил поговорить с Ермоловым.
– Он тебе что, на одно место соли насыпал, что ты не отпускаешь прессинг.
– Сергей, ты почему защищаешь его? Ты знаешь, что он таких, как мы, убивал в мятежной зоне.
– Ермолов, дуру не гони мне, Воробьев никого не убивал, а чтобы тебе яснее выглядело, то он лично спас моего брата.
– Анатолия?!
– удивился Ермолов.
– Да, брата чуть не убили, а Воробьев помог вернуть его в руки военных.
– Я не знал об этом.
– И еще, Воробьев освободил учительницу, а ее насильников они избили до полусмерти.
– Отчаянный он парень, ты бы видел, как он нашим навтыкал, я слышал, он спортсменом был на свободе.
Не советую тебе встретиться с ним на ринге в открытом бою,- Брагин улыбнулся,- ну, так как, отпустишь прессинг?
– Бери его под свое покровительство, раз такое дело.
– Договорились.
В народе говорят: "Земля круглая, на другом конце свидимся", она прямо коснулась Сашки Воробьева. После прогулки, его вызвали и повели по коридорам, заставляя при встрече с других заключенными отворачиваться лицом к стене.
Завели в комнату, по виду напоминавшую ту, где они встречались с мамой. Переступив порог, Воробьев от удивления приостановился, за столом сидел Брагин. Тот самый лейтенант, которого во время бунта Сергеев и Сашка спасли от неминуемой смерти. Тогда его лицо представляло собой сплошную кровавую массу, сейчас о тех ужасных событиях напоминали только багровые рубцы на носу.
– Здравствуй Воробьев, - офицер протянул руку. Сашка кивнул в ответ, но руки не подал.
– Здорово командир, а тебя, каким ветром сюда занесло?
– Я к тебе специально приехал, поблагодарить за помощь, ведь если бы не ты, Александр,- он назвал Сашку по имени,- ты поступил, как настоящий человек.
– Командир, о чем ты,- улыбнулся Сашка,- не стоит благодарностей, я же не зверь, и мне совсем не хотелось чьей-то смерти.
– Я слышал, как ты освободил с другими парнями учительницу - ваш поступок заслуживает уважения.
– Лучше не напоминай мне о тех мразях. Ненавижу таких подонков!
– Исходя из твоих поступков, я сделал вывод, что ты мог случайно оказаться на стороне бунтовщиков.
Сашка прищурился и грубовато отреагировал:
– Сети плетешь начальник, на чувствах моих решил сыграть.
– Ты неправильно меня понял, я имел в виду твой характер и твои человеческие поступки.
Сашка остался удовлетворен ответом лейтенанта.
– Ты знаешь, сколько погибло при бунте человек?
– спросил Брагин.
– Конечно знаю, но погибли они во время боевых действий. Заметь командир, ни один активист не был убит при волнениях.
– А сколько друг друга поубивали и искалечили.
– Это они свои масти перебирали, устроив междоусобные разборки,- Сашка старался увести разговор в сторону от своих друзей.
– Ладно, Саш, Бог с ними, суд решит их виновность и причастность к бунту. Ты-то хоть понимаешь, что тебе грозит?
Саша молча кивнул.
– Ничего-то Александр ты не понимаешь: девяти человекам, применяют расстрельную статью, и тебе в том числе.
– Обвинить можно любого, нужно еще доказать его виновность.
– Ты разве сомневаешься в этом?
– А я уже ничему не удивляюсь, многим из наших уже вправили мозги.
– Так может тебе не артачиться, а пойти навстречу следствию.
– Командир, по-твоему я должен предать память своих погибших друзей и тех, что остались живыми.
– Хорошая в тебе черта - благородство, но этим ты не поможешь себе.
– К чему ты клонишь?
– Поверни дело так, что тебя запугали и заставили участвовать в бунте, на тебе только останется избиение активистов, по крайней мере, тебе дадут лет пять, но не высшую меру.
– Командир, я понимаю тебя - это твоя работа, не выполнив ее как положено, ты потеряешь ее, но у меня нравственная сторона, я действительно не могу предать своих друзей и товарищей.
– Саш, мне кажется, ты начитался книжек о благородных пиратах и разбойниках, и не вполне осознаешь своего реального положения. Вор и блатные повели себя, как звери, взбунтовав мужиков и таких, как ты, они-то преследовали свои, шкурные интересы.
– Если ты говоришь о Дроне, то глубоко ошибаешься. Он не призывал убивать козлов и ментов, а только выдвигал коллективные требования, и он не прятался за спины других, а смело шел до конца. Просто вы нас за людей не считаете, и чтобы, как-то оправдать свои действия, вам необходимо навешать на нас ярлыки убийц и погромщиков. Я уже неоднократно говорил об этом следакам и комитетчикам.
Брагин не перебивал его и продолжал слушать.
– Не нужно всех людей грести под одну гребенку. Мне, к примеру, не нужны ни ваши смерти, ни заключенных, я всего лишь противник беспредела со стороны администрации. Вы гнете свою линию, и вам дела нет до наших проблем: в каких условиях мы содержимся, да ты и сам понимаешь командир, ты ведь тоже подневольный.
– В отличие от тебя я соблюдаю законы и живу в обществе, а не сижу в тюрьме.
– Сейчас ты говоришь так, потому - что условия пребывания у нас разные, сменил бы ты шкуру на время, я думаю, заговорил бы по-другому.
– Не знаю, может по-своему ты и прав, но я зарабатываю деньги, а не краду их из кармана граждан.
– Я тоже не краду, мать меня этому не учила.
– Вот потому Александр, я уверен , что ты из другого теста, тебе не место среди блатных.
– На свободе - да! Но здесь я сам решаю, как мне жить и чью сторону принимать, слишком много несправедливости творится вокруг: и со стороны ментов, и со стороны зэков.
– Ладно, Александр, ты парень не глупый, разберешься, что к чему, но только время у тебя ограничено, скоро состоится суд, а там с тобой не будут демагогию разводить. Жаль мне тебя, хороший ты парень.