Путь Черной молнии
Шрифт:
Вор сложил маляву вчетверо и подал Круту.
– Гони Серега ее Волчонку, а там будет видно. Главное - они у меня здесь,- и Аркан сжал кулак.
Многим работникам системы известна такая поговорка: "Ворон ворону глаз не выклюет", а если отбросить в сторону официальные иллюзии, то по большому счету никто не собирался сильно наказывать начальника колонии Сереброва и его заместителя по РиОР Кузнецова.
После жестокого подавления бунта в колонии, обоих, методом рокировки определили в другие места. Убийство майора Ефремова еще раз доказало, что начальник оперчасти перегнул палку и своими действиями поспособствовал волнению заключенных, которое переросло в бунт. Одним словом, начальству удалось все свои неприятности списать на покойного Ефремова. Виновные бунтовщики были наказаны и приговорены к различным срокам. Кое - кто из офицеров подал рапорт и уволился из органов. Скорее всего им просто подсказали, как лучше поступить, чтобы избежать грома и молний со стороны Московской комиссии. Как бывало и до сих пор происходит везде, если касается разбирательства среди начальственного состава сотрудников. Поговорка:"Все шито- крыто", выправила все
Спустя время, бывший майор, а теперь уже подполковник РиОР Кузнецов продолжает свою деятельность на благо системы ИТУ в одной из колоний 5 строгого режима города Новосибирска. Его тайное предприятие продолжает свою работу и процветает, благодаря старым связям с работником управления Говоровым.
В течении двух лет знакомство Кузнецова с вором в законе Арканом переросли во взаимовыгодное сотрудничество, и дает обоим немалые барыши. Тем более, теперь нет вора Садовникова, а есть деловой человек - Новиков Валерий, помогающий решать подполковнику серьезные дела, связанные с производством, отлаженным на новом месте в колонии строгого режима.
Глава 51
Рецидивист Волков
После суда Александра Воробьева разместили в карантинной камере, где просидел он два дня. На третьи сутки его с вещами вызвали на выход, и посадили во временный бокс. Зачем-то повели на первый этаж. Екнуло в сердце: "Почему на первый, да еще в тюремное крыло, где расположены транзитные камеры?"
Так и произошло, его почему-то посадили в хату к транзитникам.
Камера большая, и людей в ней набито, как селедок в бочке. Сашка прикинул: "Человек сорок будет".
Транзит - текучесть народа неимоверная, вечером ложатся заключенные спать, видят одни лица, утром просыпаются: наблюдают уже другие. В сравнении с обыкновенными камерами, где подследственные сидят до суда, а осужденные до этапа в зону, корпус, куда попал Воробьев, считался пересыльным. С "транзитки" (транзитная камера) могут в любой момент этапировать в другую тюрьму или зону необъятной страны Советов. Воробьев недоумевал: "Неужели меня без утверждения приговора, отправляют на этап".
Сашка поздоровался и прошел в правый угол камеры. Спросил разрешения у мужиков бросить матрац на нижнюю шконку. Если в обычной хате арестанту сразу указывают место, где он будешь спать, то здесь приходится ютиться на нарах по двое, так как спальных мест не хватает. Обычно мужики спали "Валетом".
Сашка огляделся. В левом углу заметил двоих арестантов перекидывающихся в карты, посредине камеры прямо на полу расположились еще игроки: по виду не славяне, скорее всего азиаты.
– Зема, иди к нам,- позвали его арестанты из правого угла. Сашка подошел, поздоровался, назвал свою кликуху. Мужики представились: "Волоха - Волчонок и Паша Железный".
Волков Владимир, сорокапятилетний, крепкий, симпатичный мужик, ждал этапа в зону строгого режима. Ему сменили режим с особого на строгий, или как иначе называют зэки, с "полосатого", прозванного за полосатую робу.
Паша Железный - заядлый картежник, ему уже стукнуло пятьдесят пять, он ждал этапирования в наркотзону, где его будут лечить от зависимости к наркотикам.
– А ты Санек, куда собрался?
– спросил по-свойски Володька Волчонок.
– Не знаю, меня вообще - то должны были в хату к осужденным кинуть, а почему сюда посадили, понять не могу. Мне червонец строгача впаяли буквально три дня назад.
– Ну, значит жди этапа на дальняк,- со знанием дела пояснил Паша.
– А что за статья у тебя такая?
– поинтересовался Волчонок.
– Семьдесят седьмая, первая.
– Ты что, на зоне бунт замутил?
– с удивлением спросил его Волчонок.
– Ну- да, так и есть, мы с братвой подняли бунт на общаке, может, слышали?
– Еще бы не слышать, до нас полосатиков на Убинке отголоски вашего бунта докатились, поговаривают к вам в зону правильный босяк зашел.
Сашка обрадовался, что в этой камере с пониманием относятся к бунту в колонии общего режима.
– Да - это правда, этим босяком был вор в законе Дрон.
– Дрон?!
– Паша Железный оживился,- да я с ним в Свердловской тюрьме в одной хате сидел, он тогда ждал этапа на Сиблаг. Ништяк бродяга, я его хорошо помню. Слушай Санек, ну как он, а ему сколько втерли?
– Нисколько. Погиб Леха, его снайпер во время бунта срезал, он сам под пули пошел, заранее знал, какой конец его ожидает.
– Я тоже о нем слышал,- сказал Волчонок, мой кореш Аркан о нем раньше рассказывал, жаль бедолагу, молодой еще был.
– Аркан?!
– удивленно произнес Сашка,- это Лехи Дрона лучший кореш, он ведь нас с воли подогревал, потом малявы по зонам и тюрьмам гнал, чтобы нас братва поддержала, и в изоляторе постоянно грел пацанов, которые во время бунта от ментов пострадали.
Сашке было интересно общение с Волохой, человек с особого режима, должно быть авторитетный. О таких мужиках люди говорят: "Крым - Нарым прошли".
Сашка не курил, в камере дым стоял коромыслом, как говорится: "хоть топор подвешивай". Он слышал, что некурящий человек получает семьдесят пять процентов дозы никотина больше, чем курящий.
После обеда в камере немного угомонились: кто играл в карты, а кто упал на боковую спать.
Со стороны тюремного двора, за решетками и сплошными жалюзями, послышался юношеский голос, задушевно полилась мелодия песни. Голос нарастал, усиливался, разлетаясь по двору, вдоль стен, расположенных буквой "П". Парнишка пел о свободе, о белой лилии. Многие заключенные, в том числе и Сашка запрыгнули на верхние нары и прислушались, когда парнишка заканчивал петь куплет, подключался девичий голос, помогая ему подпевать припев. Дуэтом песня звучала изумительно. Когда парень и девушка допели песню до конца, за тюремными стенами раздались восторженные крики, многие просили, чтобы "малолетки", а это они исполняли песню, вновь ее повторили, так как не все успели услышать с самого начала.